О знании, информации, правде и достижении Победы

В последнее время часто вспоминаю эпизод из «Поднятой целины» незабвенного Михаила Александровича Шолохова. Это когда есаул Александр Анисимович Половцев объяснил наличие на его столе томиков В.И. Ленина. В том смысле, что: «Чтобы врага бить – нужно его знать».

Увы, но в нашей многолетней практике (учебной, воспитательной, информационной и пр.), к сожалению, перманентно в ходу принципы типа: не читал, но осуждаю. Или: не видел, но знаю. Помню, и в военном училище, и в академии в экзаменационных билетах были вопросы о разоблачении западных фальсификаторов истории, хотя никто произведений зарубежных авторов не читал. И сегодня, в век информационного бума, мы зачастую оперируем фактами, в том числе цитатами, получаемыми из вторичных источников. Сегодня во многом это связано со Специальной военной операцией и, в принципе, объяснимо.

При отсутствии в России цензуры (запрещена по Конституции), тем не менее, иной раз сложно заполучить информацию, которая нужна, скажем так, по работе. Нынче во многом это касается украинских СМИ и других источников информации. Потому мне часто и вспоминается есаул Половцев…

Недавно, 10 января, в «Красной звезде» было опубликовано интервью Главнокомандующего Военно-Морским Флотом адмирала Николая Евменова «Существующие сегодня военные угрозы требуют наличия у России современного Военно-Морского Флота». Естественно, сказанное им привлекло внимание не только военных моряков. Не меньшее внимание (по идее) могло бы привлечь интервью, появившееся уже на следующий день. Причём, как представляется, оно появилось сразу же за публикацией в нашей «Звёздочке» вовсе не случайно – на ресурсе «Украинская правда» вышло интервью командующего ВМС Украины Алексея Неижпапы. Некоторые выдержки из него дали наши СМИ, но полностью текста не опубликовал никто. А зря.

Сказанное Неешьпапу весьма показательно как по содержанию, так и по форме. К примеру, военный чиновник высокого уровня употребляет площадные термины типа «русня», что, на мой взгляд, при любых обстоятельствах неприемлемо. Но главное, конечно, содержание. Плюс фото из кабинета «флотоводца» – их надо видеть. Обязательно.

Понятное дело: над текстом поработали украинские (и, очевидно, не только) ЦИПсОшники и пропагандисты. К публикации в любом случае нужно относиться с сомнением и недоверием по ряду параметров и на основе «нашей мотивации». Но прочитать её, в чём я не сомневаюсь, необходимо. Из принципа: чтобы врага бить – нужно его знать. Знать правду. Уметь делать выводы. Иначе нам не победить.

Откровенно говоря, я всё-таки сомневался: нужно ли сказанное Неешьпапой публиковать. Однако воскресный удар противника по рынку в Донецке, его попытка массированного удара по Крыму и Севастополю, удар дронами по Усть-Луге и другие события выходного дня эти сомнения развеяли. К тому же мой коллега, авторитетный севастопольский общественник, поэт и бард Андрей Соболев прислал новое стихотворение. Стихотворение и интервью я и публикую.

 

Сергей Горбачёв,

исполнительный директор Института стран СНГ в г. Севастополе,

председатель Союза журналистов Севастополя,

капитан 1 ранга 

 

 

О мешке и шиле

(Пусть пишущий запомнит люд:
Войн без цензуры не ведут)

Предупреждают ежедневно,
Чтоб вредный факт нигде не всплыл.
Порой раздастся окрик гневный
На тех, кто про запрет забыл.

Не окажись за лентой красной,
Волков у красной ленты бьют.
Дразнить охотников опасно,
За ругань войск статью пришьют.

Но уши не законопатишь,
И всем глаза не завязать.
И как сегодня правду спрячешь?
Вот и приходится дерзать.

Не лезу в тайны я генштаба
И на войска я грязь не лью.
Поведать, тонко где, где слабо,
Что вижу я – о том пою.

Пусть скажут мне, что я рискую,
Пишу себе я на беду.
Нет, я войска не критикую,
Я просто хронику веду.

20.01.24. Андрей Соболев

 

 

Без купюр

Командующий ВМС Неижпапа: Дроны – это еще один способ мочить русню, но не единственный

 

РОМАН РОМАНЮК – ЧЕТВЕРГ, 11 ЯНВАРЯ 2024, 05:30

Командующий Военно-морскими силами Украины вице-адмирал Алексей Неижпапа родился в Севастополе, вырос в Севастополе, учился в Севастополе, служил в Севастополе, и никто из его родного города не позвонил ему 24 февраля 2022 года. «После 2014-го друзей там у меня не осталось. Особенно среди сослуживцев, которые были в Вооруженных силах Украины на момент 2014 года. После этого мы никогда не поддерживали с ними никаких отношений. Они предатели. Поэтому никто мне не звонил, никаких звонков, предупреждений или чего-то такого не было. Да я бы и трубку не взял», – объясняет вице-адмирал «Украинской правде».

После российской аннексии Крыма Неижпапа был среди тех украинских моряков, кто сохранил верность присяге и вышел из Севастополя на материк. Поэтому наш разговор происходит в его нынешнем одесском кабинете.

Именно это помещение ничем особенным не выделяется, но в его углах и на стенах находятся десятки артефактов, по которым в целом можно описать войну Украины за свое право называться и быть морской державой. Например, здесь можно увидеть крышку от пусковой установки комплекса «Нептун». Именно эта крышка отлетела в момент пуска ракеты, ставшей роковой для российского крейсера «Москва».

Но с особым интересом вице-адмирал показывает свою скретч-карту, где изображен весь состав ЧФ РФ. После каждой удачной операции на море Неижпапа отмечает на этой карте потери россиян: если корабль поврежден – серебряную краску с него стирают частично в месте поражения, если же судно уничтожено – оно превращается в полностью красное пятно. Как, например, та же «Москва» или подводная лодка «Ростов-на-Дону».

«Когда-то здесь все будет красное», – по-заговорщицки говорит Неижпапа и расплывается в неподдельной улыбке. О том, как страна без большого флота сумела потопить и повредить два флагмана Российского флота, почему затопили «Гетман Сагайдачный», сможет ли Украина вытеснить ЧФ из Крыма и как Неижпапа впервые вернулся в Севастополь на морском дроне – читайте в первом большом интервью командующего ВМС «Украинской правде».

 

Начало вторжения и «Гетман Сагайдачный»

– Сейчас есть какое-то такое понимание, что руководство государства в феврале 2022-го считало возможной эскалацию только на Донбассе. А вы верили в то, что будет реально полномасштабная война?

– Я – военный. Я должен готовиться к худшим сценариям, это моя работа. Противник до начала полномасштабной агрессии создал полноценную группировку десантных сил, собрав десантные корабли со всех флотов, приобрел способность по десантированию полноценной бригады морской пехоты одновременно на нескольких направлениях. Поэтому, конечно, я понимал, что война не будет только на Донбассе. Мы это понимали прекрасно и к этому готовились.

– А как именно? Например, Воздушные силы выводили вертолеты в поля, готовили запасные аэродромы. А как выглядела подготовка Военно-морских сил?

– В ВМС была создана определенная группировка по приказу главнокомандующего Вооруженными силами. Эта группировка была рассредоточена, часть кораблей была в море, часть находилась в других пунктах базирования, нештатных, как говорят: на гражданских причалах или других объектах. Но большинство кораблей находилось в море. Поэтому в первые дни войны ни один военный корабль не пострадал после массированных ударов противника, все они были рассредоточены. Морская авиация также была поднята с аэродромов. У нас нет существенных повреждений морской авиации на начало полномасштабной агрессии.

– Единственная наша чувствительная потеря – это фрегат «Гетман Сагайдачный». Можете рассказать о том, как принималось решение о его затоплении?

– На «Гетмане Сагайдачном» на момент полномасштабного вторжения начались ремонтно-модернизационные работы. На нем не было вообще энергетики, все дизель-генераторы подлежали полной замене, шел ремонт турбин, все вооружение также было не в строю. Как военный корабль, который мог бы участвовать в отражении агрессии, он на тот момент не был боеспособен вообще. Поэтому командиром корабля было принято разумное решение, на мой взгляд. Это прописано в Положении «О корабельной службе»: корабль не должен достаться врагу. А на тот момент враг очень быстро продвигался через Херсонскую область, уже обошел Херсон, был на подступах к Николаеву.

– А помните утро 24 февраля? Как вы узнали о начале вторжения?

– Услышал все сам. Я был на своем рабочем месте в кабинете и услышал пролет крылатой ракеты. А потом, как говорят теперь, «приход» по аэродрому «Школьный» (в Одессе – УП). Мы это почувствовали прямо. Поэтому сразу всё поняли. Потом оперативный дежурный доложил, но уже и так я понимал, что это начало полномасштабной агрессии. Потом, конечно, доклад главнокомандующему, и все военные организмы начали работать.

– Вы сказали, что к началу полномасштабного вторжения россияне собрали полноценные подразделения, способные осуществлять крупные десантные операции. Но никаких десантных операций не было. Как этого удалось избежать?

– Чтобы вы понимали, десантная операция – одна из самых сложных морских операций вообще. При ее проведении задействованы все роды войск флота. Первые, конечно, это десантные корабли, непосредственно морская пехота. Но это и корабли огневой поддержки, это авиация. Для десантирования надо господство и в воздухе, и на море. На тот момент противник имел такое господство. Но все же морская десантная операция, как правило, проводится в направлении основного удара противника. Она начинается при создании соответствующих условий на суше.

После полномасштабного вторжения противник продвинулся к Николаеву, затем пошел на северо-запад в обход Николаева в направлении Вознесенска, чтобы войти в тыл Одесской области. Если бы тогда наша 80-я бригада Десантно-штурмовых войск не остановила врага под Вознесенском, тогда были бы созданы условия для того, чтобы русня начала десантную операцию в Черноморской операционной зоне.

Но Военно-морские силы не стояли на месте. Мы осуществляли постановку минного оборонительного заграждения на доступных для десанта участках. С первых дней подразделения артиллерии морской пехоты и других бригад, дислоцировавшихся в то время в Одесской области, были заведены в район огневых позиций. Усилили радиотехническую, радиолокационную разведку как с привлечением радиотехнических постов, так и беспилотных комплексов «Байрактар», чтобы обнаруживать десант противника.

То есть мы готовились тоже к таким действиям противника. Да, десантирования не состоялись, потому что не было в то время создано условий на суше, в первую очередь. Во-вторых, вы знаете эту историю, когда мы первый раз ударили ракетами «Нептун» по фрегату «Адмирал Эссен». А потом был тот же крейсер «Москва». И противник понял, что просто так зайти к нашим берегам, не утонув, будет очень трудно. Поэтому, конечно, он отказался от морской десантной операции.

 

Первый успех «Нептунов» и остров Змеиный

– Вы вспомнили про «Нептуны». Помните первый пуск «Нептуна»?

– Конечно, помню.

– Можно уже рассказывать об этом?

– Первое применение « Нептуна» было, когда фрегат «Адмирал Эссен» подошел очень близко к нашему берегу. И за ним шли еще десантные корабли вдоль Тендровской косы.

– А они в какой район шли?

– В направлении порта Южный, между Южным и Очаковом, где-то посередине, в район Рыбаковки (курортное село в Николаевской области – УП). Они осуществляли так называемые демонстрационные действия. Для чего это было сделано? Чтобы подразделения морской пехоты и другие, которые на тот момент стояли на берегу, постоянно готовились к десанту, чтобы не дать возможности эти бригады перебросить на Николаевское направление или в сторону Вознесенска на помощь. Враг хотел держать нас в постоянном напряжении, что вот-вот готовится высадка десанта.

Тогда же ходили их корабли под Одессой, выполняли прямо по городу из палубных пушек выстрелы, обстреливали гражданские объекты. Понятно было, что прямо сейчас не будет никакой высадки десанта, потому что условия не созданы. Но они постоянно это повторяли, десантные отряды выстраивались в строй, двигались в сторону Одессы с кораблями огневой поддержки – все по классике, как книжка пишет. Но мы понимали, что это чисто демонстрационные действия. А когда «Эссен» подошел, мы решили попробовать, что же может наш «Нептун».

Первые пуски не были столь удачны, как по крейсеру «Москва», но тогда впервые был поврежден этот фрегат «Эссен». Было там несколько «двухсотых» у них на борту, насколько мне известно. Корабль срочно вернулся в Севастополь на ремонт, ракета не попала прямо в борт, я так понимаю. Был подрыв непосредственно возле корабля, повредило систему вооружения на этом фрегате. И самое интересное, что они даже сбили свой собственный самолет прямо у берега, который осуществлял прикрытие кораблей с воздуха.

Этакое было первое применение.

– А те десантные корабли, которые шли с «Адмиралом Эссеном», тоже развернулись?

– Да. Но, я так понимаю, что они не поняли, что мы имеем мощное ракетное оружие, и продолжили дальше заниматься почти тем же. Были подходы к нашим берегам. Было много странных эпизодов. Например, фрегат «Адмирал Макаров» гонялся за маленьким водолазным судном, которое шло вдоль берега, наносил огневой удар, рядом с этим судном происходили такие большие всплески воды, как в фильмах. Но экипаж не растерялся, подошел под защиту береговой артиллерии, которая нанесла удар по «Макарову». Тот понял, что там ему делать больше нечего, и быстренько-быстренько вернулся в Севастополь.

Таких примеров было очень много. Поэтому такая небольшая война на море в это время продолжалась.

– В первый день вторжения был захвачен остров Змеиный. Были ли какие-то хоть теоретические возможности у гарнизона, охранявшего остров, противостоять тем силам противника, которые на него наступали?

– Как вам сказать… Гарнизон имел на вооружении определенное стрелковое оружие и противотанковые средства, но не было полноценного прикрытия с воздуха или с моря – потому что у нас нет кораблей – носителей крылатых ракет. Этот гарнизон при полномасштабной агрессии не мог противостоять такой армаде Российской Федерации. Он был выставлен для того, чтобы в первую очередь предотвратить так называемые асимметричные действия, которые могли быть в случае развертывания некоего «крымского сценария».

Если бы происходил захват Силами специальных операций РФ, то для отражения таких действий был размещен наш гарнизон на острове. Полномасштабной агрессии он на тот момент не мог противостоять. У нас еще не были построены береговые ракетные войска, которые могли бы, как сейчас, осуществить поражение кораблей противника, не было средств ПВО средней дальности, чтобы уничтожить самолеты противника на подходе. Гарнизон оказался в очень сложной ситуации. Я запросил разрешения главнокомандующего ВСУ Залужного по эвакуации этого гарнизона. Получил разрешение. Начало формы

Но в связи с погодными условиями мы не успели это сделать, к сожалению.

– Как изменилась расстановка сил на море после захвата Змеиного?

– Змеиный стал плацдармом Российской Федерации для контроля судоходства по Дунаю и на подходах к портам так называемой Большой Одессы – Черноморск, Южный и Одесса – напрямую. С этого острова совершались рейдовые действия катерами противника к Дунаю. Они пытались минировать подходы к устью. Были даже огневые столкновения между этими катерами и катерами ВМС Украины непосредственно в самом Дунае. И с этого острова обеспечивалась также изоляция района.

Вы знаете, что противник с началом полномасштабной агрессии создал группировку в составе десантных кораблей, кораблей огневой поддержки, противоминных кораблей, кораблей, которые применяли «Калибры» по всей территории Украины, и отряда кораблей изоляции района. Последними руководил крейсер «Москва». На этом крейсере сделали командный пункт изоляции района и контроля воздушного пространства в зоне боевых действий.

Эти корабли полностью изолировали от Крыма до Дуная, чтобы не допустить, как они считали, корабли партнеров или гражданские суда в район ведения боевых действий.

 

Первый потопленный флагман «Москва»

– Кстати, о крейсере «Москва». Как нам удалось его выследить? Потому что и у нас, и у западных коллег есть совершенно разные версии этой истории.

– Это замечательно, что у всех разные истории. Знаете, я бы так сказал: у каждого – правда своя, а истина – одна. Поэтому я не буду рассказывать, как это происходило. Я только могу подтвердить, что крейсер «Москва» был уничтожен с помощью сил и средств Военно-морских сил Украины от начала и до самого конца: от обнаружения и до его уничтожения.

– Ладно. А можете, по крайней мере, для людей, не посвятивших свою жизнь морю и боевым кораблям, объяснить, что означал крейсер «Москва» для русских и в плане военном, и в плане пропагандистском? Чтобы люди могли почувствовать, что такое «Москва» для ЧФ.

– Чтобы вы понимали, это гвардейский крейсер, с гвардейской лентой. Вот эта такая лента желто-черная как символ Победы, как они говорят, в Великой Отечественной войне. Все матросы на бескозырках носили эту ленту штатно еще с советских времен.

Крейсер «Москва» был построен в Украине, в Николаеве. Первый крейсер этой серии. Всего было четыре. Четвертый стоит до сих пор в Николаеве недостроенный. Он построен на основе проекта большого противолодочного корабля, но еще большего размера. Его первое название было «Слава». Это корабль  – флагман. Если нет крейсера, по большому счету, флот не может называться флотом. Без крейсера, корабля первого ранга, это называется флотилия. Такое понимание градации принято еще со времен Советского Союза как обязательное.

Сейчас у них флагман – фрегат «Адмирал Макаров», не крейсер. По старым советским меркам, это был корабль второго ранга. Сейчас, наверное, его ранг повысили, потому что это все-таки носитель «Калибров». Так крейсер «Москва» – это именно флагманский корабль флота. Его, кстати, назвали «Москвой» после того, как было ходатайство мэра Москвы назвать один из кораблей Черноморского флота именем столицы России.

К тому времени «Москвой» назывался противолодочный авианесущий крейсер. Я еще его застал, будучи курсантом нашего института Военно-морских сил Украины. То есть он еще был в составе ЧФ после объявления независимости Украины. А потом его списали и, конечно, это название «Москва» россиянам надо было кому-то передать. В то время крейсер «Слава» стоял на заводе в Николаеве на долговременном ремонте. И тут, как говорится, всё совпало: решили именно ему дать название столицы России.

И с тех пор к нему было приковано внимание и лично Путлера, который неоднократно был на этом крейсере, и тогдашнего мэра Москвы Лужкова, и его преемника Собянина. Это была гордость Черноморского флота. Крейсер участвовал во всех конфликтах постсоветского периода: в войне с Грузией, с него управляли все силы флота у ее побережья, он находился в Сирии и в районе других конфликтов. Крейсер прошел перед полномасштабной агрессией полный ремонт, было вложено очень много денег на его модернизацию. Но я так понимаю, она не помогла, эта модернизация.

С политической и имиджевой точек зрения – это большая потеря России. Особенно с имиджевой. С военной точки зрения, крейсер этот предназначен для океана, он не предназначен для Черного моря, оно для него слишком малое. Потому что те силы и средства, которые на нем были установлены, это, в первую очередь, крылатые ракеты с дальностью 500 километров. Во времена «Холодной войны» он был построен для того, чтобы уничтожать авианосцы Соединенных Штатов. Их так и называли – «убийца авианосцев». Конечно, никаких авианосцев в Черном море нет. По Конвенции Монтрё запрещен им сюда проход. Да и под мостами трудно пройти таким большим кораблям в проливе Босфор. Поэтому этот крейсер здесь был, с военной точки зрения, не очень нужен.

Единственное, что на «Москве» можно было хорошо разместить командный пункт. Там большие флагманские каюты. Чтобы вы понимали, по-моему, 7 этажей. Лифт для подъема от главного командного пункта, который ниже главной палубы, до ходового мостика. 7 палуб, которые проходит лифт! Ну, чтобы командир или старший на мостике командующего не ходил пешком. Там был бассейн. То есть корабль обеспечивал очень комфортные условия проживания личного состава для длительных походов. Ну и, конечно, «Москва» закрывала основные вопросы противовоздушной обороны: там были на вооружении системы обнаружения, радиоэлектронной борьбы, ну, и морской вариант зенитно-ракетного комплекса С-300, который назывался «Форт». Это был зонт ПВО над кораблями ордера (порядок расположения кораблей во время похода или боя – УП).

То есть «Москва» выполняла несколько функций: командный пункт, корабль противовоздушной обороны и символ: вот – «Москва пришла с войной». Из Москвы всё начинается, и ею всё, я так понимаю, закончится.

– Что чувствуешь, когда топишь такой корабль?

– Конечно, эмоции переполняли. Знаете, за сутки, а он почти сутки тонул, мне позвонили просто все. «Утонул или не утонул? Утонул или не утонул?». Я говорю: «Я не могу отслеживать, я не нахожусь рядом с ним».

Мы знали, что он еще на плаву. Мы пытались отследить, но не имели полной информации. Кое-что было в прессе, в открытых источниках самой России, некоторую информацию мы получили из радиоперехватов. Но в первую очередь мы поняли, что все же есть впечатление, когда мне доложили, что все корабли, которые были рядом с крейсером, очень быстренько начали двигаться к нему. А он сам, скажем так, стал в дрифт, то есть перестал двигаться. Тогда мы поняли, что попали. Затем разведка, радиоперехват, доклады. Почти через сутки он затонул.

Конечно, эмоции были. Но мы тогда еще не постигли вообще вес момента. Потому что война-то идёт, завтра может опять кто-то подойти, опять надо работать крылатыми ракетами или что там у нас есть. Не было времени особенно сидеть и чувствовать какую-то большую победу, обстановка в то время была очень напряженной. Да, была радость, конечно, что украинское оружие имеет такой успех. Конечно, это такой исторический момент. Но она лично для меня как-то очень быстро прошла.

– Но, по сути же, потопление «Москвы» переиграло весь баланс сил в море.

– Конечно, после затопления крейсера «Москва» противник понял, что просто так к нашему берегу он подойти уже не имеет возможности. Он должен был принимать какое-то другое тактическое решение. И корабли Российской Федерации, особенно большие, держались уже гораздо дальше от наших берегов, чем это было с начала полномасштабной агрессии. Они не подходили ближе где-то 100 морских миль (чуть больше 180 километров – УП). Это была определенная победа. Мы превратили уже в апреле 2022 года Северо-западную часть Черного моря, а это почти 25 тысяч квадратных километров, в «серую зону». Когда, по большому счету, туда не могут зайти корабли РФ, потому что есть риск их затопления нашими береговыми ракетными войсками.

Но, конечно, мы сами тоже не можем спокойно в этой зоне чувствовать себя, потому что преимущество в воздухе все-таки у противника, и у них тоже есть береговые ракетные силы. Как мы работаем своими ракетными комплексами по Автономной Республике Крым, то же самое Российская Федерация делает по Одесской области. Это такая большая «серая зона», которую полностью никто не контролирует. Но кораблей Черноморского флота там нет и не будет. И это такой первый серьезный этап по высвобождению моря от российских захватчиков.

 

Дроны и второй поврежденный флагман ЧФ

– Интересно, что вы войдете в историю как командующий ВМС, при котором поразили не один, а два флагмана российского Черноморского флота. «Москву» потопили, а «Адмирал Макаров» был поврежден. Только уже не ракетами, а морскими дронами.

– Знаете, это такая история! Я думаю, мы потом со своими собратьями из Службы безопасности напишем историческое описание, как это происходило. Во время этих атак было много комических инцидентов. А их было несколько, не один раз мы пытались подбить именно этот фрегат «Адмирал Макаров». Другой фрегат «Эссен» тоже был поражен нами уже непосредственно в бухте Севастополя. То есть, он дважды имел повреждения: первый раз – крылатая ракета «Нептун», второй раз – от одного из дронов, который рядом разорвался прямо в Севастопольской бухте.

– УП написала об этих атаках текст, и там генерал Хантер очень живописно описывал историю, как вы управляли дронами в этой Севастопольской бухте, как вели их по памяти…

– …Не то, что по памяти – я же вижу всё, камера работает. А я ведь там ориентируюсь полностью, где что находится. И напрямую давал команды: стоял за оператором, грубо говоря, чтобы он правильно сделал свою работу.

– Кстати, глава СБУ Малюк в том же тексте говорит, что с началом использования нами этих дронов началась новая эпоха в ведении морских операций. Вы с этим соглашаетесь? И, если да, то в чем эта эпохальная перемена?

– Знаете, любая война – это развитие военных технологий. Мы применяем технологии, противник разрабатывает противодействие. Только так можно понять, работает это или не работает.

Некоторые наши хитрости, тактика применения, которая была отработана в 2022-м и 2023-м, уже не пройдет в 2024 году. Поэтому надо менять тактику, менять технические характеристики всего, что вы делаете. В целом, если говорить, с начала полномасштабной агрессии ракетные войска и морские дроны сыграли очень существенную роль в высвобождении украинского моря. Поэтому я согласен с тем, что именно беспилотные технологии – это технологии будущего для военных конфликтов. Мы дойдем до того, я не первый раз об этом говорю, что война будущего – это война дронов против дронов. Это так и будет.

Но море имеет определенную нелинейность. Поэтому говорить, что только эти лекарства к этой болезни подходят, а остальное уже можно выбрасывать – я так никогда не скажу. Да, дроны – это ещё один способ, как можно мочить русню. Я с этим согласен, оно работает. Но есть определенное ограничение в применении этих средств. В первую очередь, это и размер, и вооружение, и возможность противостоять погодным условиям – много всего, что отличает их от корабля. Конечно, есть очень большая разница: сесть в бункере напротив экрана и увидеть врага через телевизор, врага, который на корабле смотрит на этот дрон. Это, как на поле боя, когда солдат видит сверху, что на него летит дрон, но он ничего не может сделать. Но противник тоже это понимает, и будет применять дроны на море так, как он их применяет и на суше. Противник тоже учится, он тоже имеет очень мощный промышленный комплекс, и денег у русских всегда на оружие никто никогда не жалел. Поэтому впереди нас ждут очень тяжелые дроновые войны.

Мы должны двигаться в том направлении, мы должны развиваться. Я очень поддерживаю Василия Васильевича (Малюка – УП), что дроны – это то оружие, которое может приблизить нам победу на море. Но это – не единственное решение. Просто пересесть на дроны и одержать победу – так не получится. Это все равно, что Сухопутным войскам отказаться от танков, БМП, пушек и всего остального.

– Десант на дроны не посадишь…

– Да. Вы можете считать территорию своей только тогда, когда на ней стоит сапог вашего солдата или морского пехотинца. Тогда это – ваша территория. То же самое и на море. Когда у вас корабль будет стоять в этих территориальных водах, и никто с ним не может ничего сделать, только тогда это – ваше море.

 

Как окончательно уничтожить Черноморский флот

– В своих последних интервью президент Зеленский откровенно намекает, что в этом году Украина концентрируется на выбивании Черноморского флота из Крыма. После успешных операций лета-осени 2023-го насколько Крым еще является комфортной базой для Черноморского флота?

– Что такое база? Это центр логистического обеспечения флота. Севастополь – это база, которая строилась столетиями. Там рассредоточены боеприпасы, запасы горючего, которые спрятаны в горах, их не так легко поразить. Там же находятся ракеты «Калибр», потому что есть закрытые системы их хранения. Во-вторых, в Севастополе – центр медицинского обеспечения, большой госпиталь и всё такое. Там же построены все образовательные учреждения. То есть Севастополь – это такой стратегический хаб.

В Новороссийске находиться флоту, особенно в таком количестве, чисто физически опасно. Тот военный порт, который Россия строила уже во время независимости Украины, он был увеличен, но он недостаточно развит, чтобы обеспечить базирование Черноморского флота. Тем более, что сразу после оккупации Крыма почти весь ресурс, который был выделен на развитие всего флота России, шел на Черноморский флот. Россия готовилась к этой войне, она усилила ЧФ максимально: новейшие фрегаты, подводные лодки, ракетные катера с «Калибрами». А Севастополь – это главная база, которая полностью удовлетворяет содержанию флота, ремонтную базу, это несколько ремонтных заводов, а еще аэродромы, и тот же Бельбек, и Кача. В том же Новороссийске нет ни аэродромов, ни крупных ремонтных заводов, ни таких мест хранения вооружения и тому подобное. Это, по большому счету, одна из причин, почему они в Крыму оказались в 2014 году. Потому что без Севастополя держать Черноморский флот в Черном море они бы не смогли.

– Насколько сейчас россияне могут безопасно использовать этот крымский хаб? После украинских атак, включая удары дронов.

– Опять же, надо понимать, что у нас есть не только дроны. Очень большую роль играют воздушные силы ВСУ со своими знаменитыми Storm Shadow. Именно они обеспечили очень точные удары по штабу Черноморского флота. Или первый раз в истории была уничтожена подводная лодка. Это историческое, кстати, событие, где-то на уровне крейсера «Москва». Носитель «Калибров» был уничтожен прямо в доке. Мощная новая подводная лодка с хорошим названием «Ростов-на-Дону». Или новейший ракетный катер «Аскольд», который так и не успели ввести в состав флота.

Это успехи всех Сил обороны: и дроны СБУ, конечно, и воздушные силы, и наши береговые ракетные войска, и те средства Главного управления разведки, которые у них есть. И Феодосии в последнее время тоже.

– Насколько реально сделать так, чтобы Россия, даже контролируя полуостров, не могла использовать его морские базы?

– Это – работа, которую надо сделать. Есть задача президента, главнокомандующего Вооруженных сил, и мы будем работать.

– Россия сейчас в Абхазии строит новую морскую базу. Для чего она?

– Есть такая информация. Это не совсем база, а пункт базирования, скорее всего, для рассредоточения корабельного состава. Потому что нельзя держать весь флот на одной базе. Тем более, Новороссийск не очень приятный порт для базирования из-за погодных условий, особенно зимой. Севастополь – очень закрытая бухта. Она очень географически удачна для стоянки кораблей. Она защищена от всех ветров, кроме западного. Очень символично, кстати. А в Новороссийске есть очень неприятные ветры, называются бора. Это сильный ветер, который сходит с Кавказских гор, и из-за этого в порту опасны стоянки. Кроме того, в Новороссийске сами по себе опасны заходы в порт, и поэтому при определенной погоде командиру корабля надо обладать незаурядными способностями, просто чтобы обеспечить навигационную безопасность. Я не говорю о плавании или там боевом применении, в этом порту неудобно просто стоять кораблям. Поэтому, конечно, это проблема для России, которую они сейчас хотят как-то решить.

– А если Россия построит эту базу в Абхазии, сможет ли она быть для Украины законной целью или нет?

– Для нас законная цель – любой корабль, несущий Андреевский флаг Военно-Морского Флота России. Где бы он ни был в любом месте Мирового океана.

 

Зерновой коридор, конвои НАТО и разминирование моря

– После удачных действий Сил обороны в море Украина смогла запустить собственный морской коридор. Недавно Зеленский заявил, что партнеры нам дадут корабли для сопровождения судов в этом коридоре. Речь шла о кораблях от Британии, которые сейчас Турция отказалась пропустить в Черное море, или о других судах?

– Это немножко разные вещи. Турция сказала, что они не пропустят противоминные корабли «Черкассы» и «Чернигов». Это два корабля, которые были переданы нам в начале 2023 года. Они уже входят в состав ВМС, хотя сейчас находятся в Великобритании. Там наши экипажи проходят подготовку по стандартам НАТО, и я думаю, что по ее завершении эти наши корабли будут полностью совместимы со странами НАТО в отношении противоминных действий.

Но мы не подавали заявки на проход турецких проливов этими кораблями, потому что мы понимаем, что по Конвенции Монтрё это запрещено. Иначе то же самое может сделать Российская Федерация и увеличить количество, например, носителей ракет или десантных кораблей. Мы понимаем это, и поэтому не пытались это делать. Я думаю, что, видимо, какое-то недоразумение произошло в информационном поле. Я могу только предполагать, но там из Британии идут противоминные корабли для Румынии. Они точно такие же абсолютно, того же класса, как и наши. Возможно, из-за них возникла эта тема в прессе. Но это – корабли, купленные румынской стороной для себя в Великобритании.

Что касается сопровождения, о котором сказал президент, то идут такие переговоры, в том числе по привлечению кораблей НАТО для обеспечения безопасности гражданского судоходства в порты Украины. И когда они будут реализованы или нет, сейчас нет информации. Я сам лично просил об этом у партнеров.

– Это должны быть какие-то румынские или турецкие корабли, которые уже в Черном море?

– Мы сейчас не будем говорить, какие это будут корабли, но я обращался к нескольким командующим с просьбами. Это вопрос политического характера. Поэтому мне все мои друзья – командующие флотами подтвердили, что если будет политическое решение руководства, то они его будут выполнять. Сейчас этот вопрос поднимается именно на уровне президента. Если он так говорил, значит, он и офис работают над этим.

– Сейчас турки, болгары и румыны запустили совместную миссию по разминированию Черного моря. Можно ли ее расширить и на наши воды? Или это тоже политическое решение?

– Я был в Румынии в начале сентября. Там была как раз встреча с привлечением всех командующих флотами Черного моря, кроме России, конечно, плюс привлеченные специалисты и командующий 6-го флота США, командующий ВМС НАТО тоже присутствовал. Обсуждали вопрос о дальнейших действиях по обеспечению минной безопасности в Черном море. Украина, конечно, в первую очередь заинтересована в этом, поэтому мы выступили с предложением разделить эту работу на несколько этапов.

Первое – это непосредственная борьба с минами, которая осуществляется прямо сейчас, пока идет полномасштабная война и есть определенные ограничения по той же Конвенции Монтрё.

Второй этап – сейчас вот Румыния, Болгария, Турция объединяются в такую тактическую группу для борьбы с дрейфующими минами. Пока они будут бороться с теми минами, которые находятся в их зоне ответственности, не у берегов Украины или в нашей исключительной экономической зоне. Наше видение: мы также должны быть в этой группе, чтобы иметь своих представителей для координации. И так оно и будет.

И третий этап – сразу же после нашей победы начнется полномасштабная противоминная операция. Для этого ВМС создали соответствующий штаб, люди проходят подготовку, у нас уже есть противоминные корабли, которые сразу же после победы прибудут в Черное море. Мы готовим наших специалистов и водолазов в том числе.

– А сколько времени надо будет на эту большую операцию по разминированию всего нашего моря?

– Это зависит от имеющихся сил, которые мы будем привлекать. В первую очередь надо будет разминировать рекомендуемые пути, места якорных стоянок – то, что используется в гражданском судоходстве. Все суда же ходят по рекомендованным путям. На море тоже есть дороги, просто их никто бордюрами не обозначает.

Чтобы обеспечить эти пути, места якорных стоянок и тому подобное – это будет 5-7 месяцев. Но это зависит, опять же, от количества кораблей и средств, которые будут привлечены к этой операции. У нас будет два противоминных корабля, о которых я говорил. В этом году еще один противоминный корабль получим от Нидерландов. Потом в 2025 году – ещё один. То есть у нас будет полноценный противоминный дивизион. Но если к этому будет привлечена в нашем районе ответственности, например, группа НАТО, то это будет быстрее. Но для разминирования всего района ведения боевых действий, то есть это и Черное море, плюс еще и Азовское море, то это будут годы.

Роман Романюк, «Украинская правда»

 

Перевод с украинского Сергея Горбачёва