Литературный клуб Севастопольского отделения СЖР представляет стихи наших журналистов. Владимир Мельников

Уважаемые коллеги, друзья!

Продолжаем знакомить вас с севастопольскими журналистами — поэтами в нашем Литературном клубе.

Напоминаем: все желающие могут проявить свое творчество и участвовать в работе «Литературного клуба СРО СЖР»: выслать 10-15 стихотворений и 3-5 рассказов со своим портретным фото на электронный адрес: sj-litklub@mail.ru. В письме обязательно указать имя, отчество и фамилию автора, а также контактный телефон и адрес электронной почты. Контактный телефон координатора «Литературного клуба СРО СЖР»: +7 978 736 14 76.

Представляем вашему вниманию творчество Заслуженного журналиста Украины, члена Союза писателей России, автора документальных, героико-патриотических очерков, нескольких стихотворных сборников и документально-публицистических книг, лауреата Республиканской литературной премии имени Льва Толстого, капитана 1 ранга, преподавателя отделения журналистики Филиала МГУ в Севастополе Владимира Мельникова.

 

ВЗЛЕТЯТ АНДРЕЕВСКИЕ ФЛАГИ

На торжественное открытие бюста адмирала М.П. Лазарева в Севастополе.

 

Вы нас простите, адмирал,

За то, что скорбны наши лица,

Что долго шли к Вам поклониться,

За то, что скромен пьедестал…

Но миг прозрения настал!

Пришла пора нам повиниться,

За всё, что с Родиной творится,

За то, что флот теперь так мал…

Но мы сумеем возродиться!

Пусть перемен жестоких шквал

Как к переборкам всех прижал,

Нам хватит силы распрямиться,

И долг наш Родине сторицей

Воздать, как Петр завещал!

Чтоб Черноморскою столицей

Вновь Севастополь воссиял,

Не став России заграницей…

Вы нас простите, адмирал,

За то, что медлят взвиться флаги.

Под сенью их урок отваги

Нам, нынешним, легко бы дал

Любой Ваш мичман, адмирал.

Но мы ведь тоже… не салаги.

Лишь прозвучит приказ: «Вперед!»,

Тысячемильно сверят лаги,

Назло возможной передряге,

На румбах Чести и Отваги

Всех океанов мира счёт.

И мир наверняка поймёт,

Что жив не только на бумаге

Российский Черноморский флот.

Вы нас простите, адмирал!

Героев войн и революций

Смёл, будто злой девятый вал,

Родства не помнящий вандал,

Поправ статьи всех Конституций               .

Пусть горек хлеб моряцкий стал,

И нищ наш быт. В нём жить – искусство.

Но стоит флоту разогнуться,

На кораблях сыграть аврал –

И… загремят по стали бутсы!

Норд-ост взметнёт над строем гюйсы,

И оживёт в руках металл!

 

Как в старину взлетали шпаги,

Так, распрямляясь на корму,

Как символ Веры и Отваги,

Взлетят Андреевские флаги!

А встать под ними есть кому.

1996 г.

 

 

РЕКВИЕМ

Куда вести нам корабли?

В какую новую Бизерту?

Вновь в поисках своей земли,

не взяв отцовскую в аренду?

Вновь – к необжитым берегам,

где бухтам этим нет подобной?

Не удалось изгнать врагам

отсюда нас.

Зато удобной

для государственных мужей

разменной оказались картой.

Теперь законно то уже,

что не могло и быть когда-то…

Россия! Не покинь своих

Сынов, оставшихся далече!

А если всё ж наступит миг,

когда прикрыть нас станет нечем,

глумиться не позволь врагу,

в каком бы ни был он обличье,

на этом гордом берегу

над прошлым общим или личным

не только каждого из нас,

но и отцов и дедов наших.

Нас запрещающий указ

Издать легко.

А жить-то как же?

 

…Под корабельные гудки,

да ревунов прощальных эхо,

отметят эту моряки

позорной летописи веху.

От бескозырок зарябят

Родные бухты в час прощанья.

И это будет Завещанье

От флотских стриженых ребят.

Флажки не отданных постов

засемафорят, враз захлопав,

и содрогнётся Севастополь

от их невысказанных слов!

1996 г.

 

 

***

Крутит пластинки из старых дождей

Неутомим невсебешный диджей.

За зазеркальем окна – дежавю.

Морочно в доме, в котором живу.

 

Снова рассвет запоздал, а луна

Так же на ощупь и вкус – холодна.

 

Что-то вещает невнятно транзистор.

Гость запоздалый в стекле отразился.

 

В ветхом, немодном давно пиджаке,

И с голышом, – не с бутылкой – в руке…

В ходиках старых проснулся «динь-дон».

Отзвук веков сохранил камертон.

 

В долгой борьбе, утомившей, неправой,

Дикция речь пропитала неправдой.

2009 г.

 

 

***

И ангелы вдоль встречной полосы,

Спасающе, крестами ставят крылья,

И оскалено дышат в спину псы,

Глодая цепь ошейников бессильно,

И лучшая из женщин, не молясь,

Поскольку в Бога этого не верит,

В бессчётный раз с меня счищает грязь,

Как пред вратами в Рай, а не пред дверью…

2008 г.

 

РАДУГИ ФИОЛЕНТА

1.

Рыжее солнце в бухте плещется, как медуза.

Лю сбросила в клумбе туфли. Волосы подколов,

Она полощет пелёнки нашего карапуза,

А он улыбает ей рот свой, лишенный пока зубов.

 

Взгляд её зелен-зелен, как кожура арбуза,

Голос на слух её нежен, ну а на вкус – медов…

 

Нынче нам в радость лето. Нам жара – не обуза.

Нам хорошо с рассвета. Прямо с пяти часов.

Лю балует карапуза. Солнце рыжеет ярче.

Уже оно – не медуза, – прожектор в миллион свечей.

Розово-фиолетов, парус вдали маячит.

Он виден всем отовсюду, но он навсегда – ничей.

 

 

2.

Огненный аист клюёт из молодого костра

Тени в саду, где персик прячет

напрасно янтарь плодов.

Полночь влагу вбирает из детских плаксивых снов.

Цикады баюкают стершееся в памяти вчера.

 

Над ушедшим днем снова –

свет нашей с тобой звезды.

Пергаментною луною по следу тени дельфиньей

В чернильной чаще лагуны вдоль прозрачной воды

Надежде подскажет дорогу прибоя вспененный иней.

 

В качелях листвы и ветра над амальгамою бухты

Взлетает гур-гур голубиный,

стихший с полночи прежде.

В заднике горизонта звёзды, словно шурупы,

Выкручивает блик утра, робкий будто надежда…

 

Полынью и мятой дохнув с дальнего пляжа,

Коричневым запахом йода настоянный окоём

Вновь одаряет улыбкой, невольной, внутренней даже…

Но жить без него нет смысла далее нам вдвоём.

2005 г.

 

 

 ЛЮБОВЬ К ПЕЛЬМЕНЯМ

А помнишь – чудо спозаранку?

(Ещё до старости и бед…)

…Мы слиплись, как пельмени в банке,

что сохранила на обед

себе весёлая путанка

семнадцати неполных лет.

 

Она была вчера в фаворе.

Ей с клиентурой повезло.

И хоть без денег, да без ссоры.

(Да плюс – пельменей с полкило).

А, впрочем, что там – разговоры, –

Нас к поцелуям понесло.

 

Она смеётся аппетитно,

слегка закашивая рот,

и даже чуточку обидно,

что ей нечасто так везёт.

Хоть по всему, слепому видно,

её судьба – водоворот.

 

Необъяснимым притяженьем

слепила юная пора,

нас на какое-то мгновенье

от прежних судеб оторвав.

А повод прост: доесть пельмени,

и не расстаться до утра.

 

Она целуется отважно

И отвечает невпопад.

— Зачем пельмени нам?

— Неважно.

Затем, что, значит, их едят.

И вновь призывно и протяжно

смеётся. И на нас глядят.

 

В её неразвитой ладошке

то палец мой, то прядь волос.

… А то, что было понарошку,

вот-вот получится всерьёз!

1997 г.

 

 

ПРЕДСОНЬЕ

В глазах – невиданный ландшафт.

С каких галактик эти камни?

Сквозь буреломы полуправд,

Бредовых, не забытых клятв,

куда мне?

 

Туда, где брызжет кровью слава?

Туда, уют где пахнет хлебом?

А может, вслед фортуне-стерве,

Нет, мне скорее не направо.

Из суеверья (Вот забава!),

Но мне – налево.

 

Пусть память будто фотоснимок

Хранит разлук необъяснимых

Полузасвеченные ленты,

Былых, уже не откровенных,

С надеждою о переменах,

(А может, о делах нетленных?)

Моментов.

 

Бежать уж поздно.

Всё уснуло.

И брюки, что на спинке стула

Забыты снова,

Похоже, вымотались насмерть.

И до рассвета мнится скатерть

(Сквозь ночь белея, – вот те-с нате-с!)

Мечтой портного…

1993 г.

 

 

МОРЯЧКЕ

Не заблудись в других, подруга!

Пока корежит на излом

нас беспардонная разлука,

незванно постучавшись в дом…

 

Не заблудись!

Не перепутай.

И шельму не прими всерьёз!

И частоколом редких шуток

Отгородись от едких слёз…

Не заблудись…

1998 г.

 

 

ПРОЩАНЬЕ

Сквозь дым жаровен

(тех, из Ада…)

уже не вижу ничего, надсадно кашляя.

И ничего уже не надо:

смешалось подгорелой кашею

жизнь от «сейчас» и до «детсада»…

 

Кто издали устало машет мне?

Что та чугунная ограда

Скрывала странное и страшное?

1997 г.

 

НА ИСТОРИЧЕСКОМ БУЛЬВАРЕ

На Историке,

(так звали мы бульвар

школьных лет, порою всепрощающей),

на Историке,

удобном столь для пар,

что попарно здесь ещё гуляют все,

где сошлись так близко времена,

что настоян воздух будто вечностью,

и где пахнет

(Вот примета местности!)

порохом и морем тишина,

на Историке

целую завитки

рыжеватых прядей и растерянно

ощущаю: прошлые деньки

той поры, что не с тобой отмеряна,

в колдовской нас вовлекают круг,

клее с былой

незрелой обострённостью

восприму я ласку твоих рук

с дрожью, незнакомую со взрослостью,

и пойму: не сгинут времена,

в сердце вновь возникнув

с прежней резкостью,

где пахнёт

(Опять примета местности!)

порохом и морем

тишина…

1996 г.

 

ПРЕДЧУВСТВИЕ

… А говорила – проживём!

И зло любое одолеем!

И быть счастливыми посмеем,

Лишь только быть бы нам вдвоём!

(И всё ж сомнений не рассеял

День, жизнь пославший на излом…)

Ах, говорила, всё – зола,

Досужих сплетен пересуды,

Ничто на свете не остудит

Нас озарившего тепла…

(И всё же отблеск прошлых буден

Нам вслед упрёк, как знак, послал).

 

Да, говорила, ерунда –

Наветов злых слепая память.

Не разлучат нас, не изранят

Ни ложь, ни время, ни беда.

(Но мы предчувствовали сами:

Нет, этот пир не навсегда).

Смеялась гордо – обойдёт

Нас то, что так других согнуло!

Но даль глядела как сквозь дуло

Ружья, которое убьёт.

(Предчувствие не обмануло.

…Она давно с другим живёт).

1989 г.

 

Запись опубликована в рубрике Литературный клуб, Новости, Расписание поездов. Добавьте в закладки постоянную ссылку.

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *