Старых друзей наскоро не создашь… Нет сокровища дороже, чем столько общих воспоминаний, столько тяжких часов, пережитых вместе, столько ссор, примирений, душевных порывов.

Такая дружба плод долгих лет. И, скорбя об ушедших, втайне еще и грустишь о том, что сам стареешь…

Антуан де Сент-Экзюпери

СПЕЦКОР ПЕТУНИНА

Специальный корреспондент. Всего два слова, но какой глубокий смысл заложен в них. Он являет собой визитную карточку большого коллектива собратьев по перу. Это журналист, выполняющий специальное задание редакции.

Нет, берега солнечной Адриатики и морские просторы на военном корабле спецкор Петунина не покоряла. География ее командировок была скромнее: моя героиня – спецкор «Флага Родины» по строительству военных объектов города и флота. Но тем не менее ей было доверено весьма ответственное задание – освещать ход строительства на флоте, писать в газете о людях самоотверженных и преданных своему нелегкому делу.

Все в редакции знали, что Надежда Петунина отличается особым умением проникнуть в глубину темы, открыть в ней «изюминку», найти удачное сравнение, поразмышлять над фактом. Из-под ее пера всегда выходили добротные, крепко сколоченные статьи, корреспонденции, а случалось, и блестящие фельетоны. И тут нашей коллеге не могли помешать ни шум вокруг, ни дружеские «подначки», без которых газетчик – не газетчик. Однажды в Строительном управлении флота я услышала от одного из инженеров такой отзыв о Надежде Ивановне: «Главная черта нашего и вашего спецкора – бескомпромиссная совесть. Она настолько чиста, настолько человечна – не передать словами. Боится только лжи и чувствует ее патологически. И сразу же рвется в бой».

Это была высшая оценка профессиональной работы журналиста.

Надежда Ивановна пришла во «Флажок» в далеком 1953 году, когда Севастополь поднимался из руин. Вот как она рассказывала об этом периоде своей жизни.

«В центре города все меньше оставалось «развалок» – разрушенных, обгоревших, искореженных войной зданий. Одно из них – на улице Ленина – стояло дольше всех: в нем размещалась редакция флотской газеты. Третий этаж был полностью снесен взрывной волной. Уцелевшие балки угрожающе торчали, готовые в любой момент обрушиться на потолок. Вот в таких, можно сказать, фронтовых условиях продолжали работать флотские журналисты. Мне, новичку отдела информации, сибирячке, не видевшей ужасов войны, все это казалось невероятным.

В одной не очень просторной комнате размещались почти все основные отделы. Каждый стол был по существу отделом. С одной стороны его восседал начальник, с трех других – лепились сотрудники. Большей частью они находились «в бегах» – на кораблях и в частях. Перспектива сидеть перед начальственным оком, когда он видел, как вымучивались строки, никого не привлекала. И когда собирались все вместе, нередким исключением были такие сценки. В углу Борис Рапопорт отстукивает на машинке ответы военкорам. Длинный Лев Колесников, гремя цепью старенького настенного телефона, уточняет фамилии матросов. Николай Котыш отчитывает Афанасия Красовского за вольную правку заметки о новой бане. Максим Хапичев втолковывает что-то упрямому автору.

Когда шум, треск, говор достигают такой силы, что отключиться от них невозможно и от табачного дыма пропадает видимость, Рапопорт произносит излюбленную фразу из чеховского рассказа: «Я люблю вас, Наденька!» Раздается смех… Журналисты «Флажка» умели работать в таких условиях. Навсегда запомнилась вечная спешка, вечно висящий дамоклов меч «дай в номер!», в номере «дырка» – выручай! Собираешься сделать одно, а к тебе – срочное задание, и все твои намерения – кувырком. Идешь на службу утром, а возвращаешься домой поздней ночью. Нередко, когда на вахте остается дежурная служба по выпуску номера, из редакционной «развалки» к Южной бухте льется музыка. Это между читками очередных полос на стареньком пианино в конференц-зале музицировал наш «кормчий» редактор Андрей Александрович Дивавин».

Много еще интересных эпизодов из жизни редакции того времени я услышала от Надежды Ивановны, когда мы собирались на «посиделки» в ее однокомнатной квартире на улице Л. Толстого.

Она была близка и понятна мне. К тому же мы обе были родом из Сибири, да и жили по-соседски. И это помогло мне лучше узнать и полюбить коллегу, глубже понять ее характер, привычки. Я многому училась у нее. И прежде всего – бережному отношению к слову, профессиональной компетентности, трудолюбию и настойчивости в достижении цели.

Так сложилось, что у Надежды Ивановны не было семьи в традиционном ее понимании, и она всю себя посвятила творчеству, людям. «Флаг Родины» был ее семьей, ее главной пристанью. Как-то она призналась в порыве откровенности: «Я в работе и в жизни прежде всего женщина. Не верь, если скажут, что мне чуждо мужское внимание. Конечно, могу быть жесткой, но до этого испробую все способы быть мудрой и спокойной. Чтобы стать моим другом, надо быть искренним, верным, интересным. Если мне с человеком неинтересно, то не вижу никакой причины, почему должна с ним откровенничать…»

Как-то узнав, что она заболела и несколько дней отсутствовала на работе, я заглянула к ней домой. Дверь была не заперта. Я вошла и оцепенела: Надежда Ивановна, лежа на диване, ставила себе «лечебные банки».

– Что происходит?! – ахнув, возмутилась я увиденным. – Неужели трудно было позвонить?

И услышала в ответ:

– Все нормально, Розочка. Я привыкла.

Весь вечер мы проговорили на тему одиночества и гордыни. Принимая мою помощь, она стала со мной откровеннее и проще. Никого не пуская «к себе в душу», вдруг призналась:

– Не буду лукавить: я не раз испытывала одиночество, тесно общаясь с другими людьми. И только осознав и преодолев это состояние, поняла, что одиночество есть прозрение. В его безжалостном свете, под его молотом замирает вся обыденность и проступает самое главное в жизни. Только пройдя врата одиночества, человек становится личностью. Тут очень важно понять, что истинной противоположностью одиночеству является не общение, а любовь. Я говорю о любви как сотворчестве.

– В чем оно выражается? Что подразумеваешь под словом «сотворчество»? – спросила ее.

– Да в чем угодно! Это совместные дела: общая работа, организация отдыха, общая цель, которая объединяет всех нас…

Позже, работая с ней бок о бок, я поняла, что она имела в виду, когда говорила о сотворчестве.

В статьях, очерках, корреспонденциях и репортажах «флажковцев» билась человеческая мысль о родном флоте, чувствовалась забота о его силе и могуществе. Творческое дерзание, смелость в постановке актуальных вопросов воинской жизни, публицистика большого политического накала, увлекательный разговор с читателем – все это и есть наше сотворчество, которое имела в виду моя коллега по перу.

Перелистывая страницы редакционных альбомов, я часто всматриваюсь в знакомые лица и предаюсь воспоминаниям. Откуда-то издалека перед мысленным взором встают образы тех, кто мне близок и дорог, с кем рядом прошли годы моей счастливой жизни. Вот заместитель редактора Леонид Никифорович Чупахин – умный советчик, добродушный по натуре и очень скромный человек. Юрий Борисович Сергиевский – молчаливый на вид, спокойный, но тут же преображающийся, если его осенила идея. Виктор Григорьевич Печерица – деликатный, выдержанный, умеющий «схватить за хвост жар-птицу» и оседлать комсомольского коня. Борис Леонидович Дубинин – упорный в работе, горячий в споре, готовый «стоять насмерть», если убежден, что нависла угроза над справедливостью. Владимир Андреевич Ткачев – интеллигентный и тактичный в общении. Все они были едины в помыслах и заботах, готовы сделать все, что от них зависит, чтобы «Флаг Родины» был по-настоящему боевым и задорным, чтобы с его страниц веяло тем боевым наступательным ветром, который окрылял моряков-черноморцев на ратные подвиги.

Личный состав газеты «Флаг Родины»

Да, газета была наша главная пристань, наша вторая семья, где мы умели дружить, любить, творить. И еще я думаю о том, что наш замечательный спецкор Надежда Петунина никогда не была одинокой. Она умела жить интересно и наполненно. Незаурядное литературное дарование, безупречный вкус сочетались у нее с открытостью сердца.

Наша Надя умела ценить людей справедливых и честных. Прощать другим маленькие слабости, к себе же быть предельно строгой. Она не замыкалась в душной безвыходности частных житейских ситуаций, а всегда искала выход душе. Запомнились ее слова: «В каждом здании должно быть светлое окно…» Это к теме о преодолении безысходности и нештатных ситуаций.

Меня всегда привлекало в ее духовном облике удивительное сочетание спокойного, устойчивого добродушия с деловой трезвостью в суждении о людях. За внешним спокойствием и добродушием бушевала страсть большого, мужественного жизнелюбца.

Да, верно заметил знаменитый французский летчик и писатель Сент-Экзюпери о том, что старых друзей наскоро не создашь. Эта дружба – плод долгих лет. Сажая дуб, смешно мечтать, что скоро найдешь приют в его тени.

Роза Белошейкина, член Союза журналистов СССР