И. ИЗМАЙЛОВ: Александра Красногородская с нами, здесь Измайлов. И Алексей Волин к нам присоединяется, заместитель министра связи. Алексей Константинович, приветствуем Вас.

А. ВОЛИН: Здравствуйте.

И. ИЗМАЙЛОВ: Сегодня на фоне происходящего в мире главный праздник – двухлетие воссоединения Крыма к России. Мы сегодня говорили с сенаторами, кто уехал туда, а кто здесь, все празднуют. У Вас какой-то банкетик с коллегами планируется?

А. ВОЛИН: Нет. Но мы начали праздновать ещё вчера, потому что созвонились с моим коллегой и хорошим товарищем Дмитрием Полонским, вице-премьером Крыма и министром по делам связи, информации и внутренней политики, поздравили друг друга. Не могу сказать, что с той и другой стороны телефонного провода мы наливали по рюмке, но и без этого были в хорошем расположении духа.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Как-то изменилось количество русскоязычных СМИ за последние два года в Крыму? Наверняка, какие-то издания ушли, появились новые.

А. ВОЛИН: Если говорить про единой поле Крыма, то мы с самого начала взяли курс на то, чтобы жители полуострова не почувствовали никакого ухудшения после того, как они вернулись в состав России. Поэтому были в самом начале предприняты достаточно энергичные шаги, чтобы сохранить те средства массовой информации в Крыму, которые были. В момент возвращения Крыма в состав России там была очень непростая ситуация. Прежде всего, это касалось печатных СМИ: были прекращены поставки бумаги, типографской краски и необходимого оборудования со стороны Украины. Нам пришлось срочно организовывать массовый завоз в Крым бумаги для газет, журналов, учебников. Кроме того, Крым переходил на переключение на российские каналы телевидения, туда стали приходить радиоканалы, федеральные российские газеты. В самом Крыму продолжали и в кабеле, и на спутниках вещать украинские каналы. Мы исходили из того, что подключение или запрет тех или иных каналов – точно не российский метод, этим путём не пошли наши украинские коллеги. Украина пошла по пути запрета российских каналов, российских фильмов. Недавно я увидел цифру: 430 российских кинокартин и сериалов запрещены на территории Украины.

И. ИЗМАЙЛОВ: Вчера была информация, что 13 наших каналов вновь отключают.

А. ВОЛИН: Во-первых, это не работает. Любой человек, который хочет ознакомиться с продукцией российских телеканалов, спокойно может делать это при помощи интернета.

И. ИЗМАЙЛОВ: И спутника.

А. ВОЛИН: Очень забавно наблюдать, как наши соседи пытаются огородить себя здоровенной, каменной, очень высокой, толстой стеной, они накрутили сверху колючую проволоку, пустили по ней ток, забыв, что примерно треть периметра участка никакой стены не имеет в принципе. Те, кто хотят получить информацию, контент российских каналов делают это спокойно.

Второе – обидно наблюдать, как население страдает. Украинский зритель был приучен к хорошим, качественным сериалам, прежде всего, российским. Мы не хотим сказать, что российские кинематографисты талантливее украинских, но российская экономика кино и сериалов более конкурентоспособна, чем украинская в силу количества населения, которое у нас проживает. Если у вас много населения, у вас больше рекламный рынок, вы больше можете потратить на то, чтобы произвести хороший, качественный сериал. В России для телевизионных каналов снимались качественные сериалы. В среднем цена одной серии колебалась от 250 до 300 тысяч долларов. Это покрывалось за счёт приобретения российскими телеканалами. На Украину эти сериалы продавались в разы дешевле.

И. ИЗМАЙЛОВ: Когда уже здесь пройдут?

А. ВОЛИН: Одновременно с тем, когда шли здесь. Следовательно, украинский телезритель имел возможность смотреть сериалы себестоимостью на 250–300 тысяч долларов, которые украинские каналы приобретали, предположим, за 50, а иногда и меньше. Когда они отказались от российских сериалов, то перестали получать продукцию, которая выглядит на экране на 300 тысяч, а произвести за 50 нельзя. По экономике т, что они пытаются произвести сами стоит 80–120 и более. Но это не выглядит на 300.

И. ИЗМАЙЛОВ: Не можем обойти вопрос, который на днях взорвал интернет – сериал украинский, который идёт у нас здесь «Красная королева». Он был снят на Украине, в главных ролях – горячие сторонники АТО. Наши телеканалы почему-то закупают эту продукцию там и здесь транслируют. Не сказать, что сама картинка сделана с огрехами. Даже если не знаешь, не заподозришь, что не наш.

А. ВОЛИН: А Вам этого и не надо. Меня всегда умиляет: чего кричать по этому поводу? Это сериал про Украину? Нет. Он про АТО? Нет. Это сериал про нашу общую, советскую историю.

И. ИЗМАЙЛОВ: Но получается, что Россия в какой-то степени оплачивает.

А. ВОЛИН: Россия оплачивает труд режиссёров, монтажёров и других людей, которые это делали. Это с учётом того, что закупленное на Украине точно стоило для «Первого канала» дешевле, чем снятое в России. Экономика «Первого канала» в этом отношении понятна.

Чем занимаются актёры в свободное от работы время нам точно не интересно. Нас интересуют те образы, которые они создают на экране.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Даже не интересно про актёров фильма «8 первых свиданий»?

И. ИЗМАЙЛОВ: С Зеленским.

А. ВОЛИН: Совершенно не интересно. Морально-этический облик тех людей, которые снимаются в кино, в своё время мог интересовать партком или профком. Нам сейчас не интересно.

И. ИЗМАЙЛОВ: Не меняется восприятие человека? Вы же тоже застали пик популярности «Машины времени» — люди слушали, слушатели, а когда вдруг начала проясняться позиция исполнителей, люди стали отворачиваться, хотя песни не поменялись.

А. ВОЛИН: Не знаю, я «Машину времени» и сейчас слушаю. Песни – это одно, а то, что он делает – другое. Это тоже самое, что в своё время было с Гарри Каспаровым, когда он играл в шахматы. Когда он играл в шахматы, он был хорошим шахматистом. Жалко, что мир потерял хорошего шахматиста, получив хренового политика. Как политик он мне точно не интересен, как шахматист был в своё время неплох. Я как слушал песни «Машины времени» так и слушаю, но точно не являюсь сторонником политических идей и воззрений, которые проповедует Андрей Макаревич.

И. ИЗМАЙЛОВ: К Крыму вернёмся. Вы упомянули, что даже бумагу туда не поставляли. Много ли там было местных редакций и сколько их сейчас?

А. ВОЛИН: Все те редакции, которые были, остались. Наоборот, добавились российские газеты: «Российская газета», «Московский комсомолец», «Аргументы и факты», «Собеседник» что-то делал для Крыма. Они стали выпускать местные вкладки. Поэтому медиа-пейзаж стал куда более разнообразным и интересным.

И. ИЗМАЙЛОВ: А что касается телеканалов? Была история, говорили, что цифровое телевидение было развито гораздо лучше, чем здесь, было три мультиплекса. Вы тогда сразу сказали, что всё сохраните.

А. ВОЛИН: Так три мультиплекса и осталось.

И. ИЗМАЙЛОВ: Все наши каналы или украинские тоже остались?

А. ВОЛИН: В мультиплексах их нет, мультиплекс – это конкурентная история. Представьте себе, вы хотите продавать рекламу, так как у вас есть телеканал. Что будет смотреть крымский зритель? Он будет смотреть российский канал или украинский? Понятно, что крымский зритель хочет смотреть российский канал. Занимать место в мультиплексе каналом, который не сможет собрать денег на рекламу и с этого отбиться – ради чего? Из принципа?

И. ИЗМАЙЛОВ: Наши высокопоставленные политики говорят сегодня, что против России ведётся информационная война, и так или иначе зачастую в этом участвуют СМИ. Есть телеканал Russia Today, который имеет возможность доносить информацию туда. Какая ситуация внутри и как, на Ваш взгляд, государство должно отстаивать свои интересы на внутренней повестке через СМИ, чтобы эту информационную войну не проиграть?

А. ВОЛИН: Государство должно отстаивать свои интересы как на внутреннем рынке, так и на внешнем и использовать для этого не только те каналы, которыми оно владеет. Если вы будете использовать только тот инструментарий, который является нашей собственностью, вы никогда не одержите никаких побед или достижений. Главная задача государства – профессионально и убедительно доносить свою точку зрения через все каналы, которые существуют, будь то дружественные или нет, подконтрольные или нет каналы. В России мы имеем достаточно разнообразный медиарынок, на нём доля государства крайне невысока. У нас зарегистрировано около 90 тысяч средств массовой информации, государству принадлежит порядка десятка.

И. ИЗМАЙЛОВ: Газеты, журналы.

А. ВОЛИН: Газеты, радио, телевидение. У нас порядка 2 тысяч телевизионный компаний в стране. Не забывайте, что у нас 80 с лишним регионов.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Всё равно это приличная цифра. Давайте сравним это с населением.

А. ВОЛИН: Есть большие телекомпании, а есть маленькие, но в общем их у нас 2 тысячи. Государство должно уметь рассказывать о том, что оно делает, почему делает, быть интересным и убедительным. Если вы не можете быть таковым, то всё, что делаете – бессмысленно, даже если будете делать это в подконтрольных СМИ, потому что их никто не будет смотреть, читать или слушать.

И. ИЗМАЙЛОВ: Сейчас новый век, новое восприятие, не работают старые подходы, все ищут новые, чтобы быть убедительными и воспринимаемыми.

А. ВОЛИН: Мне кажется, не надо искать новых подходов. Чтобы быть убедительным, надо говорить про те вещи, которые интересуют людей понятным языком и быть правдивым. Это как раз та политика, которую заняло наше государство.

Кто-то идёт путём запрета, мы всегда исходили из того, что запрет – не наш метод. Мы не боимся дискутировать, не боимся находиться на фоне альтернативных позиций. Мы недавно с западными коллегами обсуждали ситуацию со свободой слова в России. Часто приходится встречать мнение, что в России есть проблема со свободой слова. Если речь идёт о свободе слова, имеет ли российский гражданин, в том числе, оппозиционно настроенный, с донесением своей точки зрения или с её публикацией? Никаких проблем нет. Он может говорить об этом на улицах, площадях, в Facebook, у вас на радиостанции. Часто говорят, что российская оппозиция не имеет доступа в СМИ – это ложь. Российские граждане не только прекрасно знают, как выглядит российский оппозиционер, они знают, как их зовут и что они думают по тому или иному поводу. Они имеют возможность рассказывать свою точку зрения практически во всех СМИ, включая государственные.

И. ИЗМАЙЛОВ: В отличие от возможности наших граждан прояснять свою точку зрения в западных СМИ.

А. ВОЛИН: Да, мы столкнулись в отношении Запада с новыми формами цензуры. Российским журналистам за их позицию запрещается въезд в страны запада – это просто новый способ цензуры, когда человеку закрывают рот, лишая его возможности доносить свою точку зрения до аудитории. Более того, такого разброса мнений, как у нас сегодня, в подавляющем большинстве западных стран нет, там одна мейнстримовская, ЦК КПСС отдыхает.

И. ИЗМАЙЛОВ: Мы выиграем эту информационную войну?

А. ВОЛИН: Мы в этом абсолютно уверены. Те ценности, что мы разделяем, разделяются значительным количеством западного общества. Если говорить про внутреннюю ситуацию, то несмотря на развязанную информационную войну 80% российских граждан достаточно однозначны в своих предпочтениях.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Вы коснулись сегодня инструментам, благодаря которых государство должно быть интересным и успешным на медийном поле. Получается у государства придерживаться такого имиджа?

А. ВОЛИН: В целом да. Мне кажется, государство достаточно понятно людям, его руководители точно. Руководитель как раз и говорит простым, понятным языком про вещи, которые ясны людям. Если мы говорим про массу российского чиновничества, то есть разные представители: есть яркие люди, есть те, которые умеют доносить свою точку зрения, а есть те, у кого это пока не очень хорошо получается. Это не значит, что они плохие специалисты или чиновники, просто публичные выступления – не их стезя. Надо отдавать эту стезю тем, у кого это получается хорошо, остальным – делать своё дело.

Сейчас как министерство мы боремся активно за правильный русский язык. В прошлом году мы опубликовали рейтинг российских СМИ с точки зрения знаний русского языка. Проанализировали публикации большого количества СМИ и с учётом совершённых орфографических и стилистических ошибок проранжировали их по пятибалльной шкале, как в школе. Двоечников не оказалось, троечники были.

Мы проанализировали ведущих российских ньюсмейкеров. Поделили их на группы: федеральные министры, депутаты Госдумы, губернаторы и мэры. Самыми грамотными оказались федеральные министры. Грамотность оценивалась по 10-балльной шкале, у министров было 9,4. У депутатов Госдумы – около 5. Также около пяти получили мэры. Два с небольшим – губернаторы, к сожалению.

И. ИЗМАЙЛОВ: Потому что федеральные министры меньше говорят, а депутаты каждый день.

А. ВОЛИН: Мы не анализировали объём, только на предмет ошибок.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: А какие ошибки самые распространённые?

А. ВОЛИН: Речь шла исключительно о правильности склонений, падежей, ударений, жаргонизмов.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Была статистика, что именно депутаты приносят в русский язык жаргонизмы.

А. ВОЛИН: Все этим в той или иной степени грешат. Жаргонизм жаргонизму рознь: язык это живой организм. То, что до Пушкина считалось низким стилем и не допустимым с точки зрения литературного языка, благодаря Александру Сергеевичу оказалось нормой. Мы внимательно следим за происходящим с языком, за тем, как он развивается, что происходит в СМИ, а что с ньюсмейкерами. Это наше совместное исследование с Институтом русского языка имени А.С. Пушкина, мы работу будем продолжать. Думаю, что порадуем новыми исследованиями, задумки есть.

И. ИЗМАЙЛОВ: Ньюсмейкер – тоже не русское слово. Нашумевшая тема с агрегаторами СМИ, Яндекса – какова позиция государства по этому вопросу?

А. ВОЛИН: Позиция Министерства связи, которое давало свой отзыв на законопроект, очень простая: мы не понимаем, кто это придумал, зачем и какой в этом смысл. Попытка распространить на новостные агрегаторы требования проверять контент, который там опубликован, нам совершенно не понятна, потому что все проверки уже сделаны редакциями, так как новостные агрегаторы публикуют то, что вышло в СМИ.

Мы не совсем понимаем, почему новостные агрегаторы именно такие. Киоск прессы, по большому счёту, тоже должен являться новостным агрегатором: там стоят обложки журналов, заголовки газет. Вчера на слушаниях в Госдуме один из депутатов, инициатор данного законопроекта, патетически восклицал: «Ну, где же вы видели киоск прессы, мимо которого проходит миллион человек?» У нас есть ответ: мимо киоска прессы в аэропорту Шереметьево проходит 10 миллионов человек в год, вполне себе новостной агрегатор. Если вообще распространять правила, что передавая что-то ты несёшь ответственность за этот контент, давайте потребует от операторов мобильной связи, чтобы в разговорах по мобильным телефонам их абоненты не матерились. Тоже вполне себе резонное и логично вытекающее.

Авторы законопроекта не учитывают, что агрегатор не может являться СМИ в силу отсутствия ключевого параметра, который определяет средство массовое информации – у них нет редакции, которая отвечает за всё. Поэтому мы считаем, что подход не правильный, попытки бегать и что-то регулировать, когда это в особом регулировании не нуждается, нам не понятно. Мы вообще противники того, чтобы наваливать колоссальное количество законов и постановлений, где без них можно обойтись. Пора перестать мешать людям работать.

И. ИЗМАЙЛОВ: Где идёт перецитирование того, что уже вышло в СМИ, нет смысла дальше к этому обращаться.

А. ВОЛИН: Да. Там стоит ссылка. Если у вас есть к чему-то претензии, предъявляйте их к источнику информации.

И. ИЗМАЙЛОВ: Яндекс, который выводит строчки наверх в пятёрку, не может служить источником информации?

А. ВОЛИН: Мы не случайно последние несколько лет одним из главных направлений деятельности Министерства называем воспитание у населения медиаграмотности. Это как раз то, что мы перефразируем как информационную гигиену – это правила поведения в информационном пространстве. Эти правила безопасного поведения в инфопространстве первым пунктом содержат постулат: прежде, чем вы что-то будете читать или обсуждать, предпринимать какие-то действия, смотрите на источник информации. Яндекс или интернет не являются источником информации. Мы готовы для авторов законопроекта провести короткий курс медиаграмотности, надеемся, что это пойдёт всем на пользу. Уровень грамотности в стране сильно и серьёзно повышается, потому что мы стартовали в 2012 году с уровнем медиаграмотности примерно на 10% населения РФ, сегодня он уже достиг 25%. Мы увеличили в 2,5 раза за четыре года уровень медиаграмотности населения России.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: А расскажите механизм, как это всё произошло?

А. ВОЛИН: Именно за счёт того, что мы 154 раза говорим: смотрите на источник, за счёт того, что к пропаганде медиаграмотности подключены СМИ. Главными выгодоприобретателями с точки зрения бизнеса в распространении медиаграмотности являются именно средства массовой информации. СМИ сразу же получают конкурентные преимущества перед соцсетями, фейковыми источниками, когда оно начнёт пропагандировать: смотрите, кто вам об этом рассказывает. У нас есть редакция, отдел проверки, мы умеем профессионально и грамотно излагать мысли. Кроме того, чтобы смотреть на источник медиаграмотность включает ещё такие вещи как обучение людей безопасному поведению в сети, хранение личных данных, не распространение номера кредитной карты.

И. ИЗМАЙЛОВ: Это отдельный большой вопрос.

А. ВОЛИН: И этим тоже все активно занимаются. Следующее направление – это способ родительского контроля и обучения детей безопасному поведению в интернете. По медиаграмотности в нескольких университетах созданы специальные кафедры, есть разработки, которые рассказывают, что это такое. Кроме того, это умение пользоваться поисковыми системами, и этот показать очень высок, практически всё население уже научилось этим пользоваться. Последний пункт – правило редактора: всё проверяй, ничему не верьте сразу, пойдите, посмотрите по другим источникам.

И. ИЗМАЙЛОВ:  Особенно полезно при кредитных договорах: читай, проверяй, смотри.

А. ВОЛИН: Надо людям объяснять, что каждый человек является автором собственного счастья, ровно как и несчастья. Это не инопланетяне всё за людей делают: люди сами берут кредиты, не читают договоры, верят всякому.

И. ИЗМАЙЛОВ: Бурные дискуссии развернулись относительно налогов и цен на фильмы, музыку, всё, что можно получить через интернет. Одни говорят: давайте сделаем низкую цену, чтобы люди могли спокойно в приложении на планшете посмотреть, другие – нельзя делать низкую цену, потому что в убытках будут производители. Где здесь, на Ваш взгляд, золотая середина?

А. ВОЛИН: Её определят рынок. Любой продавец всегда ставит ту цену, за которую это готов купить покупатель.

И. ИЗМАЙЛОВ: А если поставить ниже, и больше людей купят?

А. ВОЛИН: Это право продавца. Не надо приходить и говорить за продавца, что ты будешь это продавать по такой-то цене, есть конкуренция, есть спрос, поэтому что-то продаётся по высокой, а что-то по низкой цене. Понятно, что премьерный показ – это высокая цена, старый – низкая, популярная музыка должна скачиваться за высокую цену, не популярная может раздаваться даром. Но это определяет правообладатель. Не надо приходить к владельцу и говорить, что ты должен продавать это по такой-то цене. Сегодня мы скажем правообладателю, завтра придут к вам и скажут, что ты выращенную морковку у себя на огороде должен продавать за цену, которая будет интересна тому, кто хочет купить не дорого. Это ваша морковка, ваша корова, и ваша музыка – что хотите, то и делайте.

И. ИЗМАЙЛОВ: Рынок отрегулирует.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Жизнь перешла в другую плоскость, мы живём через экран монитора и через гаджеты. Вам не кажется, что это сильно отупляет население, и уж тем более, молодёжь?

И. ИЗМАЙЛОВ: А Вы были противником ЕГЭ, значит, следите за образовательной историей.

А. ВОЛИН: Я слежу за образовательной историей. Не считаю, что гаджет, монитор, бумага, глиняные таблички или что-то ещё отупляют или развивают. Возможности есть для чего угодно: любую вещь можно использовать как для развития, так и себе во вред. Я разговаривал с одним священнослужителем по поводу интернета. Он ответил, что даёт время, чтобы вечером братья в интернете что-то смотрели. Я спросил, как он относится к интернету. Он ответил: «А топор – это хорошо или плохо? При помощи топора можно построить храм, а можно убить старушку. Тоже и при помощи интернета: каждый находит там то, к чему он склонен». И не надо винить экран в собственном пороке или негативном отношении.

И. ИЗМАЙЛОВ: Просто вопрос доступа детей к тому, что не надо смотреть.

А. ВОЛИН: Это касается не только интернета. Дети могут много чего найти и не в интернете – это вопрос воспитания в семье. Надежда, что ребёнка можно поместить в безвоздушное пространство и над ним какой-то вакуумный колпак сделать, которые его оградит ото всего, не правильная – ребёнка надо правильно обучать относительно тех опасностей и вещей, которые он может увидеть в интернете или прочитать на заборе.

И. ИЗМАЙЛОВ: Ото всего не изолируешь. Спасибо! Ждём Вас ещё!

Источник: Русская служба новостей