МОРСКОЙ ВЕКТОР ЮГА РОССИИ: ФЛОТ НА ФОНЕ МЕТАМОРФОЗ ГЕОСТРАТЕГИИ. 10 доминирующих факторов трансформации Черноморско-Каспийского региона

Несмотря на главную тему последних месяцев – пандемию коронавируса – есть медийные тренды, длительное время занимающие прочные информационные ниши. Даже поверхностный мониторинг отечественных (да и зарубежных) СМИ свидетельствует: практически еженедельно новости из Причерноморья (Крым, Черноморский флот, Севастополь и т.д.) попадают в топ. Всеобщее внимание привлекает многое: от военно-морских учений и «Турецкого потока» – до «украденных» клозетов и застиранных труселей украинских моряков. Такой интерес не просто неслучаен – это вполне естественно и объективно закономерно.

ЭТА ЗАКОНОМЕРНОСТЬ обусловлена глобальными метаморфозами миропорядка первой четверти XXI века, основанными на происходящих событиях в этом важном регионе и приведшими к его оформлению в геостратегический суперрегион – Черноморско-Каспийский. В принципе, этот процесс в полной мере вписывается в контекст общемирового тренда. К примеру, в политический, экспертный оборот сегодня прочно вошло понятие «Большой Ближний Восток», включающее страны, относящиеся к «Передней», «Малой» Азии и «Среднему» Востоку. Впрочем, при этом не исчезло восприятие и оперирование этими понятиями. Никуда не делся собственно «Ближний Восток» в его географическом, политическом понимании. Как и восточная часть Магриба, включающая земли Ливии, являющейся, как и Египет, традиционно относимой к Машрику, африканской страной.

В общем, любое деление относительно и подвержено динамике в комплексе многочисленных связей и зависимостей. А в бурном и буйном Третьем тысячелетии – особенно. И потому отметим факт: сегодня Причерноморье, Приазовье, Придунавье, Кавказ и Закавказье – вместе и по отдельности – воспринимаются совершенно иначе, чем тридцать лет назад, т.е. до распада и исчезновения СССР, в конце 1991 года прекратившего своё существование «как субъект международного права и геополитическая реальность». Так что сегодня мы уверенно можем говорить об оформлении, существовании и развитии единого геостратегического пространства – Черноморско-Каспийского, которое вписывается в глобальные пространственные театры современной войны как в чисто военном, так и в разнообразных «гибридных» вариантах, включая информационные, социокультурные, этно-религиозные и пр.

Этот процесс, во многом являющийся противоречивым и для кого-то, возможно, неочевидным, протекает на фоне турбулентности формирования современной картины Мира, элементами которой являются эрозия и демонтаж Ялтинско-Потсдамской модели международных отношений, хлипкая зыбкость Хельсинкских принципов, неприятие навязываемых США идей вестернизации и глобализации и, в конечном счёте, крах однополярной системы мироустройства. При этом очевидно: Черноморско-Каспийский регион с самых различных точек зрения, прежде всего военной, является геостратегическим.

На происходящее влияет ряд факторов, в разной степени связанных друг с другом и проявляющих себя в зависимости от политической конъюнктуры и её меняющейся специфики, в основном связанной с расстановкой военно-политических сил. Именно военная (прежде всего военно-морская) составляющая во многом определяет суть принимаемых политических решений в конкретные периоды времени.

К этим факторам, явно и существенно проявляющим себя на рубеже веков и стыке тысячелетий, следует отнести:

ПЕРВОЕ. Повышение напряженности «Дуги нестабильности» (от Памира – до Адриатики) и особенно её постсоветской части – от Приднестровья (Приднестровская Молдавская Республика) и Гагаузии до Новороссии (в т.ч. современные ДНР и ЛНР), Северного Кавказа и Нагорного Карабаха (Республика Арцах). Появление и ликвидация «зоны войны» на территории бывших советских северокавказских автономий, «умиротворение» Чечни. Обретение независимости Абхазией и Южной Осетией.

Формирование зоны постоянной нестабильности с включением в неё перманентно беспокойной территории юго-востока Турции, населённой «неприкаянными» курдами. При этом, безусловно, необходимо учитывать географическую приближённость региона к Ирану, Ираку, Сирии и Палестине. Не следует забывать о проблемах румынской Трансильвании, северомакедонцев-болгар, болгарских турок Кырджали, пренебрегать исторической памятью по поводу ставшего турецким Арарата – святыни и национальной гордости армян, отошедшего век назад к туркам Ардагана, других земель-народов…

ВТОРОЕ. Сохранение Россией Черноморского флота бывшего СССР в силу «феномена адмирала Касатонова» – моряки-черноморцы, поддержанные жителями Севастополя, Крыма, российскими патриотами-державниками и соотечественниками, во главе с командующим Черноморским флотом в 1991-1992 гг. адмиралом Игорем Владимировичем Касатоновым отказались принимать украинскую присягу после распада Советского Союза. Таким образом, силы Черноморского флота уже Российской Федерации – оперативно-стратегического объединения, обладающего ядерным оружием, – остались в своих исторических базах в Крыму.

Севастополь сохранил статус главной (основной) базы флота, незаменимой морской крепости Юга России. Была сохранена основа не только для военно-морской доминанты РФ в Черноморском бассейне, но и российской идентичности жителей полуострова, всегда связывавших своё прошлое, настоящее и будущее только с Россией. Был создан и удержан плацдарм Русской весны – для возвращения Севастополя и Крыма «в родную гавань» – в Россию. При этом особо отметим: Флот из родной гавани никуда не уходил.

Благодаря позиции моряков-черноморцев Россия не только сохранила за собой право и возможности на влияние в важнейшем геостратегическом регионе, но и обезопасила свои южные границы, отодвинув линию непосредственного соприкосновения со своими «недоброжелателями» минимум на 350 километров – от Керченского пролива до водных рубежей в западной части Черного моря. Флот содействовал успеху действий России по обеспечению мира на Кавказе.

Главным «игроком и аргументом» на юго-западном стратегическом направлении стал Черноморский флот, основные силы которого располагались в Крыму – на территории, временно находившейся под юрисдикцией Украины.

Слова-принцип: «Кто владеет Севастополем, тот владеет Крымом; кто владеет Крымом, тот владеет Черным морем». Эти слова приписывают и графу Потемкину, и адмиралу Нахимову. Но, независимо от авторства, в истинности этих слов сомневаться не приходится. Как нет сомнений в том, кто сегодня доминирует в Черноморье.

Благодаря этому Россия сумела сохранить потенциал и инфраструктуру для действий флота в дальней морской и океанской зоне, возобновления системы боевой службы в Забосфорье. Со временем Черноморский флот вернулся в Восточное Средиземноморье, создал полнокровную военно-морскую базу в сирийском Тартусе на основе существовавшего с 1970-х годов и сохраненного в лихолетье девяностых-нулевых пункта материально-технического обеспечения ВМФ СССР–РФ. Таким образом, флот внёс свой вклад в успех «Сирийской кампании» задолго до рождения её замыслов.

ТРЕТЬЕ. Решение Вашингтона (1996 г.) об объявлении Черного моря «зоной жизненно важных для США интересов», повлекшее рост военно-морской активности 6-го американского флота, находящегося на постоянной основе в Средиземноморье со времён Второй мировой войны (эскадра, оставшаяся в этих водах со времени высадки американцев на севере Африки в 1942 году, в 1950-м была преобразована в 6-й оперативный флот американских ВМС).

До момента распада СССР о присутствии сил ВМС США в Черном море не могло быть и речи: его воды омывали берега всего четырёх государств. При этом доминанта советского Черноморского флота была неоспорима: СССР, Болгария и Румыния являлись членами Организации Варшавского договора, входившая в НАТО Турция в Черноморском бассейне не имела военно-морских баз, а свои боевые корабли сюда вообще предпочитала не заводить – в этом не было абсолютно никакого смысла. Редчайшими были случаи появления здесь турецких подводных лодок. Боевые корабли нечерноморских государств приходили в черноморские порты нечасто. Как правило, это делалось лишь для визитов вежливости, хотя, конечно, параллельно ими решались задачи разведки, освоения района плавания, изучения театра с оперативными целями.

Американцы заходили в Черное море один-два раза в год, как правило, парой кораблей на срок до трёх недель – согласно ограничениям по срокам по конвенции Монтрё. Они проходили по периметру бассейна, не входя в территориальные воды, что называется, «по кромке». Обычно в их планах был заход в румынскую Констанцу. В «закрытый» для визитов иностранцев Севастополь – главную базу Черноморского флота американцы впервые зашли только в августе 1989 года (крейсер «Томас Гейтс» и фрегат «Кауффман»). До этого, к слову, они предприняли провокационные действия – в феврале 1988 года, применив навал, СКР «Беззаветный» и СКР-6 вытеснили из советских тервод американские крейсер «Йорктаун» и эсминец «Кэрон». Но на волне «горбачевской перестройки» вскоре такой «визит вежливости» стал возможен…

Впоследствии, после 1991 года, американцы стали в Черном море частыми гостями, постепенно оформляя заявку на постоянное присутствие здесь вначале, как «бедные родственники», а вскоре – уже как полноправные хозяева. Через несколько лет ежегодная общая продолжительность пребывания кораблей ВМС США в черноморской акватории стала доходить до количества дней в году.

В 2019 году корабли США пробыли в Черном море 240 дней. «В этом году мы присутствовали в Черном море больше, чем когда-либо раньше. В 2019 году восемь боевых кораблей действовали в Черном море. Если совместить это с силами наших союзников в ВМС – общие дружеские силы ВМС присутствовали в море две трети года. Это 240 дней присутствия», – отметил адмирал Джеймс Фогто, командующий ВМС США в Европе и Африке.

Для сравнения: в 2017 году корабли США заходили в Черное море семь раз, а в 2018 году – также восемь. Хотя этот показатель всё же относителен – важнее целеполагания, уровень и объем решаемых ими задач. Как правило, эти заходы позиционируются следующим образом: «для демонстрации решимости по обеспечению безопасности в регионе». В этой связи сообщения командования 6-го оперативного флота США стандартны: «Операции корабля… укрепят взаимодействие с союзниками и партнерами по НАТО и продемонстрируют коллективную решимость обеспечивать безопасность в Черном море в рамках операции «Атлантическая решимость» (операция «Атлантическая решимость» была запущена под эгидой НАТО в 2014 году после начала кризиса на востоке Украины и присоединения Крыма к России. С тех пор «под эту марку» в Черное море регулярно заходят корабли ВМС США и других стран НАТО).

«Этим визитом мы последовательно укрепляем наши отношения с нашими черноморскими партнерами. Постоянные операции в Черном море имеют решающее значение для обеспечения безопасности на море и свободы судоходства», – отметил командир эсминца УРО «Росс» Д. Джон во время очередного захода уже в этом году.

«Росс» относится к серии эсминцев УРО (с управляемым ракетным оружием) типа «Арли Бёрк» (всего запланировано к постройке 84, строится – 7, в строю – 67). Они оснащены многофункциональной боевой информационно-управляющей системой «Иджис», которая представляет собой интегрированную сеть корабельных средств освещения обстановки, средств боевого управления и поражения. Эта система позволяет принимать и обрабатывать информацию от других источников – кораблей, с берега и летательных аппаратов и выдавать целеуказания на применение оружия, в том числе крылатых ракет «Томагавк» и комплексов ЗРК глобальной противоракетной обороны. Всего ракет на одном корабле – порядка 90 (в разной компоновке). Сравнивать корабль этого типа с российскими ударными кораблями довольно сложно…

Эсминец «Росс», наряду с однотипными эсминцами «Портер», «Дональд Кук» и «Карни», находится на постоянной основе в европейской зоне ответственности, базируется на испанскую базу Рота. Эти корабли вместе с наземными базами ПРО в Польше и Румынии являются составными частями программы европейской поэтапной адаптивной системы противоракетной обороны. Так что реализация задачи обеспечения «безопасности на море и свободы судоходства» – это стандартная «отмазка», прикрытие для решения глобальных задач…

Естественно, как только американцы, впрочем, как и другие «нечерноморцы», заходят в акваторию Черного моря, «включается» Национальный центр управления обороной РФ – силы и средства Черноморского флота приступают к слежению. Это и сопровождение как минимум одним кораблем. За иностранными кораблями «деликатно присматривают» и с воздуха, и из-под воды, и с берега. В по-настоящему боевую работу включаются силы наблюдения, разведки, связи, радиоэлектронной борьбы. Соответствующие современные средства позволяют действовать эффективно. Кроме того, «супостат» предоставляет возможность силам Южного военного округа и Черноморского флота, 4-й армии ВВС и ПВО и другим «нашим» потренироваться на «живых» экземплярах активного оппонента. Условия, как принято говорить, приближённые к боевым, – без условностей, послаблений и упрощенчества. «Вероятные партнёры» позволяют познакомиться с тактикой действий своих сил, режимами использования радиотехнических и других технических средств, оценить выучку их экипажей, понять замыслы…

В принципе, такая система сопровождения существовала и раньше. Правда, в «советские времена» существовал ещё один элемент: у пролива Босфор в точке дозора постоянно находился корабль Черноморского флота, выполнявший задачи боевой службы в форме контроля за надводной, воздушной, подводной обстановкой. Выход из Черноморских проливов контролировали, как правило, корабли ближней морской зоны (морские тральщики, малые противолодочные и сторожевые корабли 3 ранга), которые в случае непогоды от шторма укрывались в болгарской Атии, под Созополом. При заходе «супостата» его на сопровождение брал корабль рангом повыше – СКР проекта 1135, эсминец проекта 56 или большой противолодочный корабль проекта 61, тем временем контроль за Босфором продолжался. Следует отметить: задачи боевой службы непосредственно в Черном море решали и наши подводники…

В последние годы к возросшей активности корабельных сил США и других стран-партнеров добавилась их активность в воздушной среде. Надо сказать: интенсивность полётов здесь высока «по жизни»: за 2019 год подразделения ПВО в целом обнаружили более 78 тысяч воздушных объектов, часть из них, естественно, относится к военным.

Разведывательная деятельность здесь заметно выросла после воссоединения Крыма с Россией. «Среднее количество обнаруженных дежурными силами ПВО разведывательных летательных аппаратов у южных границ России за год составляет до 250 воздушных целей, до 2014 года эта цифра была значительно ниже», – заявил в недавнем интервью «Интерфаксу» командующий 4-й армией ВВС и ПВО Южного военного округа Николай Гостев. Он отметил, что именно после 2014 года дежурными силами армии над акваторией Черного моря был впервые обнаружен американский стратегический разведывательный комплекс БЛА RQ-4В («Глобал Хоук»), который может выполнять разведывательный полет вблизи границы продолжительностью до 10 часов.

Также начали регулярно появляться американские самолеты-разведчики ЕР-ЗЕ («Ариес»), Р-8А («Посейдон») и другие. Были здесь британцы, были французы. Американцы даже «заводят» в регион свои «стратеги» – Боинг Б-52 «Стратофортресс» (Boeing B-52 Stratofortress «Стратосферная крепость») и Рокуэлл Интернешнл B-1 «Лансер» (Rockwell International B-1 Lancer – «Улан»), что явно излишне, а значит – демонстрационно-провокационно. Над черноморской акваторией американцы отработали боевое применение новых авиационных противокорабельных ракет большой дальности Lockheed Martin AGM-158C LRASM (Long-Range Anti-Ship Missile). При этом турецкие самолеты-заправщики KC-135R Stratotanker выполнили их дозаправку в воздухе. Затем пара B-1B Lancer с номерами 85–0060 и 86–60139 ВВС США впервые в истории оказались в воздушном пространстве Украины. В полете над страной самолеты сопровождали украинские истребители Су-27 и МиГ-29. К слову, на различных этапах многочасового полета над Европой американцы также взаимодействовали с польскими истребителями F-16 и МиГ-29, румынскими F-16 и МиГ-21. Взаимодействие B-1B с турецкими и украинскими самолетами было отработано впервые. Немаловажно: авиация «супостата» регулярно «работает» в воздушном пространстве Украины, летает вплоть до границ Белгородской области, вдоль линии разграничения на Донбассе. Аппаратура «оппонентов» позволяет «заглядывать» и в глубину российской территории.

За последние два с половиной десятилетия концепция обоснования «особого внимания» США к Черноморскому бассейну была не только создана и продекларирована, приобретя вполне конкретные очертания, но и постоянно совершенствуется. На сегодняшний день для Пентагона придумана «стратегия сдерживания России в Черном море». Подчеркнём: в являющемся внутренним бассейном Черном море, действительно имеющем жизненно важное значение для России, берега которой самым непосредственным образом омывают черноморские воды. На этот счёт не только есть идеи, но уже разработаны руководящие документы и планы.

Не так давно американский правительственный аналитический центр RAND Corporation опубликовал доклад, посвященный стратегии сдерживания России в Черноморском регионе. Его авторы выразили серьёзную обеспокоенность тем, что в последнее время Москва модернизировала Черноморский флот и нарастила силы в Южном военном округе.

По мнению экспертов центра, чтобы противодействовать «растущему российскому влиянию» в регионе, необходимо принять ряд мер. RAND Corporation считает важным развертывание в Румынии и Болгарии систем противовоздушной обороны и береговых ракетных комплексов. Среди других мер – расширение учений НАТО и помощь в развитии оборонных потенциалов Украины и Грузии.

В сущности, этот центр облёк в публичный формат то, что уже давно осуществляется или реализовано. Необходимо вести речь о ЧЕТВЁРТОМ ФАКТОРЕ – неуклонной милитаризации региона с вовлечением в этот процесс «игроков» и территорий, ранее не включённых в его оборот. К примеру, Азовского моря, являвшегося ещё десять лет назад практически полностью демилитаризованной зоной. Кроме того, надо напомнить: обе «стороны» (см. карту) Черного моря с военной точки зрения – арена целого ряда войн, в т.ч. русско-турецких. Это выгодный плацдарм для развёртывания группировок сухопутных войск, авиации и флота. Кстати, по натовским планам послевоенной поры на удары со стороны Балкан в «подбрюшье» СССР делалась вполне определённая ставка.

Уже в наши дни акватория Черного моря и территории причерноморских государств превращаются в арену проведения плановых масштабных учений сил Запада. Идёт создание системы базирования, инфраструктурных объектов вооружённых сил США и их союзников в Болгарии (более 10 объектов), Румынии (около 20), а также в странах-партнёрах – Грузии и на Украине.

В последние годы Россия сталкивается с беспрецедентной активностью США и других стран альянса у своих границ. В НАТО это почему-то называют «сдерживанием российской агрессии», хотя вполне логично было бы назвать действия России в положении «от обороны», а слово «агрессия» вообще не употреблять.

Год назад, в начале апреля 2019-го, страны альянса согласовали меры по поддержке Украины и Грузии в Черном море. Этот документ, принятый на «юбилейной» встрече НАТО в Вашингтоне, предусматривает проведение совместных учений, обмен информацией и заходы кораблей в черноморские порты. Понятное дело: распространение сил альянса на Восток противоречит ранее полученным гарантиям от лидеров западных стран, соответственно, и Россия будет реагировать соразмерно на агрессивные шаги со стороны НАТО, в том числе в отношении стремления включить Украину или Грузию в состав блока.

Принципиальным в этом смысле стало вступление Болгарии и Румынии в НАТО (2004 г.) и в Европейский союз (2007 г.). Следствием этого стало превращение Чёрного моря в большое «атлантическое озеро», фокусирующее «жизненно важные интересы» «коллективного Запада» – всех участников западных, по сути антироссийских альянсов, включая заокеанские США и Канаду, находящуюся на отшибе Европейского континента Португалию и не имеющую вооруженных сил крошечную Исландию. Евроатлантическая интеграция вместе с продвижением НАТО на Восток является двуединой задачей, площадкой решения которой как раз и стал Черноморско-Каспийский регион.

Одним из направлений деятельности в реализации этой стратегии стало «Восточное партнёрство» – проект Европейского союза, имеющий основной целью развитие интеграционных связей Евросоюза с шестью странами бывшего СССР: Азербайджаном, Арменией, Белоруссией, Грузией, Молдавией и Украиной. Из шести государств-членов этого объединения три (Украина, Грузия и Молдавия) объявили вступление в ЕС целью своей внешней политики – имеются с Евросоюзом соглашения об ассоциации.

Проект «Восточное партнёрство» был придуман в 2009 году поляками (при участии шведов) с целью втянуть шесть бывших советских республик в орбиту западного влияния. Наиболее выгодными «приобретениями» тогда виделись Украина и Белоруссия. Привлечь их хотели обещанием вступления в будущем в Евросоюз, но Брюссель идею отклонил, и программа стала выдыхаться. Сейчас со старых замыслов стряхивают пыль: на 18 июня этого года был запланирован совместный саммит стран-членов Европейского союза и «Восточного партнёрства», но из-за пандемии коронавируса его перенесли на вторую половину года.

Польша также является адептом идей «Троеморья» (Балтика – Адриатика – Чёрное море) – ещё одной американо-польской антироссийской западни для постсоветских республик. Идею «Троеморья» польский президент Анджей Дуда заимствовал у «легендарного» Юзефа Пилсудского, грезившего овладением территорией Междуморья – балтийско-черноморской перемычкой.

Эта политическая практика способствует радикальному и неуклонному «повышению градуса» военно-морской активности в Черноморье ВМС нечерноморских стран НАТО как в самостоятельном, одиночном формате, так и в составе различных группировок альянса (отрядов кораблей – военно-морских групп, специализированных, например, противоминных, соединений). Это происходит на фоне резкого снижения собственно потенциалов ВМС всех черноморских государств (исключение составляют флоты России и Турции).

С высоких трибун Североатлантического альянса регулярно звучат заверения – призывы типа: НАТО намерена расширять военное присутствие в стратегическом для себя Черном море. Недавно об этом вновь заявил генсек организации Йенс Столтенберг. На совместной пресс-конференции с премьер-министром Румынии Лудовиком Орбаном он сказал: «Черное море имеет стратегическое значение для НАТО. Альянс намерен продолжать усиливать свое присутствие в этом регионе. Три страны НАТО являются прибрежными государствами Черного моря – это Турция, Болгария и Румыния, еще две страны региона – Грузия и Украина – являются ценными партнерами НАТО». Генсек альянса, как мантру, по поводу и без таковых, повторяет эти идеи. Недавно он вновь заявил: Россия «сохраняет военное присутствие вдоль границ НАТО», наращивает военное присутствие в Крыму и усиливает Черноморский флот. Поэтому НАТО усилило военное присутствие в Чёрном море, в частности в Румынии, а также тесно работает со странами – партнёрами в регионе – Грузией и Украиной.

На протяжении нескольких лет планово идёт размещение стратегических объектов, в т.ч. противоракетной обороны, в непосредственной близости от южных границ России. Отметим в этой связи румынскую военно-воздушную базу Девеселу. Она уже является составной частью создаваемой европейской ПРО, включающей американский многоцелевой зенитно-ракетный комплекс Aegis Ashore. По некоторым данным, здесь уже размещено и ядерное оружие, частично переброшенное с турецкой базы Инджирлик. Американцы сами публично распространяли фото, на котором запечатлен процесс развертывания на базе Девеселу одной из семи батарей сухопутного комплекса системы ПРО THAAD. Правда, это изображение с сайта минобороны США быстро удалили. THAAD вводилась в режим боевого дежурства на время настройки комплекса Aegis Ashore (THAAD по своим тактико-техническим возможностям занимает промежуточное положение между системой Aegis Ashore и противоракетным комплексом Patriot).

Соответственно, идёт совершенствование инфраструктуры военно-морских баз – румынской Констанцы и болгарской Варны.

«Интересно» на этом фоне ведёт себя Болгария. Периодически вспоминая о славянстве и «вечной дружбе» с русскими, «братушки», к слову, входившие в военные коалиции против России и СССР и в Первую, и во Вторую мировые войны, хотят извлечь максимум из своих взаимоотношений с Западом.

Полгода назад болгарский премьер-министр Бойко Борисов перед своей поездкой в Вашингтон на встречу с Дональдом Трампом заявил, что Болгария не позволит разместить на своей территории военно-морскую базу НАТО. Тогда Борисов напомнил журналистам: в 2016 году он отказался подписать документы, подготовленные Румынией для открытия в Болгарии под эгидой НАТО совместной военно-морской базы Болгарии, Турции и Румынии, потому что Чёрное море должно быть исключительно морем «парусников, туризма и мира».

С критикой на болгарского премьера сразу же обрушились представители Атлантического совета в Болгарии. Отказ премьера принять в болгарских портах корабли НАТО они назвали стратегически недальновидным и неприемлемым для его ранга. Такая позиция оправдана для нейтрального государства, балансирующего между Россией и НАТО, но не для Болгарии, которая стремится к укреплению партнёрства в рамках альянса, заявили в Атлантическом совете. И болгары всё-таки пытаются соответствовать…

Так, Болгария планирует увеличить расходы на оборону до 2% ВВП к 2024 году в рамках обязательств, утвержденных на саммите НАТО в 2014 году. Это подтверждено в совместном заявлении США и Болгарии о стратегическом партнерстве, принятом 25 ноября прошлого года по итогам переговоров Трампа и Бойко Борисова в Белом доме. «Признавая необходимость укрепления нашей коллективной безопасности, Болгария намерена продолжать осуществлять инвестиции в модернизацию своих вооруженных сил, повышение оперативной совместимости для заявленных целей НАТО по наращиванию (оборонного) потенциала. В соответствии с обещанием по расходам на оборону, сделанным союзниками на саммите НАТО в Уэльсе в 2014 году, Болгария намерена продолжать осуществлять свой план по достижению целевых показателей расходов на оборону к 2024 году», – сказано в заявлении.

Отметим: сегодня политика Софии, тем не менее, имеет ряд отличий от политики, которую проводил прежний президент Росен Плевнелиев. Тот на встрече министров обороны стран Североатлантического альянса в 2016 г. согласился на размещение базы в рамках политики Запада по укреплению восточного фланга НАТО.

Это «укрепление» нацелено на милитаризацию Черноморского региона с привлечением военно-морских сил Болгарии, Румынии, Турции. Улавливая, однако, происходящие изменения геополитического баланса сил в мире, болгарское руководство всё-таки рискнуло отказаться от полнокровных натовских баз на своей территории.

В декабре прошлого года Болгария предложила разместить в Варне координационный центр военно-морских сил НАТО в Черном море. Об этом заявил генсек НАТО Йенс Столтенберг на пресс-конференции с президентом Болгарии Бойко Борисовым в Брюсселе. «Болгария предложила разместить в Варне координационный центр военно-морских сил НАТО в Черном море. Мы обсуждали это предложение, – сказал он. – В настоящий момент эти функции выполняет военно-морской штаб сил НАТО в Великобритании» (Нортвуд). Генсек Североатлантического альянса добавил, что в 2019 году страны НАТО провели в Черном море пять учений, в ходе которых они тренировались «бок о бок с ВМС Украины и Грузии».

«Мы не настаиваем, – заявил в свою очередь Борисов, – а предлагаем создать этот координационный центр. Мы всегда против военных флотов в Черном море. Центр должен играть только сдерживающую роль». Он также добавил, что София, поддерживая усиление НАТО в Черном море, «выступает за мир и дипломатию в регионе, за стабильные отношения со всеми странами, включая Россию и Турцию».

ПЯТОЕ. Усилившееся стремление Турции к доминированию в регионе под знаком идей пантюркизма и возрождения имперского неоосманского духа, реализуемое по ряду направлений: идеологическому, экономическому, религиозному, военному, социокультурному. Экспансия на практически всех территориях, входивших в Османскую империю, на сопредельных землях, населённых тюркоязычными народами и мусульманами (Поволжье, Урал, Казахстан, Средняя Азия, Крым, Северный Кавказ, Балканы, Сирия, Ливия). Активное освоение ВМС Турции Черноморского театра военных действий.

С развитием «Сирийского кризиса» и расширением масштабов противостояния в Ливии фактически впервые за обозримые десятилетия Турция получила возможность принять активное участие в процессе перестройки существующего миропорядка. Эти возможности ещё больше расширились с «проблемами» коронавируса Covid-19. И речь в данном случае идет не только об экономических последствиях. Недавно президент Турции заявил: «Безысходность, с которой столкнулись развитые страны мира на фоне масштабного кризиса, вынуждает пересматривать все прогнозы будущего развития человечества. Важно не только эффективно противостоять распространению пандемии, но быть подготовленными к новой картине, которая ждёт весь мир, регион и нашу страну после Covid-19», – сказал Эрдоган.

Анализ нынешнего состояния турецких вооруженных сил, разумеется, требует отдельного анализа, раскрытие которого весьма объёмно. Достаточно сказать: по своей численности они занимают шестое место, большей армией в блоке НАТО обладают лишь США. Тем не менее, следует отметить: в постсоветское время ВМС Турции «вернулись» в Черное море – при доминировании Советского Черноморского флота они действовали вне его пределов. С начала же 90-х годов этот бассейн стал активно использоваться не только для выполнения повседневных задач, но и отработки учебных.

Ежегодным стало проведение масштабных собственных военно-морских учений ВМС Турции «Морская звезда». Традиционно и участие в международных учениях. Например, в ежегодных Sea Breeze («Морской бриз»), Sea Shield («Морской щит») и других. В своё время турки делали серьёзную заявку на лидерство в организации и проведении цикла мероприятий Черноморской военно-морской группы оперативного взаимодействия (ЧВМГ ОВ) «Блэксифор» (BLACKSEAFOR: Black Sea Naval Cooperation Task Group). ЧВМГ ОВ включала выделенные силы флотов черноморских государств. Она довольно эффективно, с нарастающими темпами действовала с 2001 года до «крымских событий» в формате проводимых ежегодно двух активаций. С 28 марта по 15 апреля 2014 года должна была состояться очередная весенняя активация Черноморской военно-морской группы оперативного взаимодействия, но она осталась лишь в планах и замыслах… Кстати, сама идея «Блэксифор» была весьма перспективна – силы флотов могли бы (и в потенциале могут) самостоятельно поддерживать уровень безопасности мореплавания в регионе, совместно решать самые разные задачи без привлечения «третьей стороны».

Турки с 90-х годов стали активно осваивать этот район мореплавания как в навигационном отношении, так и в иных. Так, например, «нормальным явлением» стали заходы в Черное море субмарин, осуществляющих задачи разведки и патрулирования. Нередкими стали визиты турецких кораблей в крупные черноморские порты, в том числе Новороссийск. Развивается военное, военно-техническое сотрудничество с союзниками и партнерами – Болгарией, Грузией, Румынией и Украиной. Говоря о Черноморско-Каспийском регионе в целом, к этому перечню также следует добавить Азербайджан (участие в модернизации национальных военно-морских сил, подготовке кадров), Казахстан (поставлялись катера), Туркмению (проданы сторожевые корабли и катера, осуществляется сотрудничество в области судостроения). Происходит и многое другое, что заслуживает внимания.

С 2018 года Турция начала строительство военно-морской базы на Черноморском побережье. До этого на Черном море находились только пункты маневренного базирования ВМС и береговой охраны в Эрегли, Самсуне, Трабзоне, Синопе, Бартыне, Чамбурну. База появится в районе населенного пункта Сюрмене, примерно в 150 км от границы с Грузией.

Как писала газета Milliyet, этот проект стал особенно актуальным в свете российско-украинского конфликта в районе Керченского пролива и открытия трубопровода «Турецкий поток». Однако нелишне отметить: планы создания базы существовали еще со времен «холодной войны», а разработка проекта к востоку от Трабзона началась в июле 2017 года. По мнению экспертов, база, корабли которой займутся патрулированием восточной части Черного моря, даст импульс к развитию всей северо-восточной Турции. Турецкий телеканал NTV указывает, что в качестве дополнительного повода осуществить проект именно в этом районе учитывался факт наличия там судостроительных предприятий. Базу будут обслуживать около 400 военных и 200 гражданских специалистов.

ШЕСТОЕ. Уничтожение государственности Югославии и продолжающаяся дестабилизация Балкан с включением ставших независимыми государств в орбиту Запада с реализацией концепции «продвижения НАТО на Восток», расширением Европейского союза, отрывом этих стран от России с одновременным решением задачи разрушения Славянского мира. Параллельно Соединёнными Штатами решается задача сохранения своего влияния в Восточном Средиземноморье, на Ближнем Востоке. Мегарегион к востоку от Тунисского пролива стараниями Запада превращён в зону перманентной напряженности.

Отрыв от Сербии Косово, создание Республики Косово (частично признанное государство), размещение на её территории военной базы США Бондстил. Культивирование идей и существование планов создания Великой Албании. Провоцирование и реанимация застарелых конфликтов, их эксплуатация.

Даже поверхностный анализ происходящего свидетельствует: американцы, как всегда, нередко используют своих партнёров, как говорится, «играя свою игру». Зачастую это использование происходит «в тёмную», иногда – по-тихому.

Мало кто вспомнит о довольно важном факте, ставшем «по итогу» лишь историческим «эпизодом». Именно он наглядно характеризует многое – и размывание существовавшего в регионе статус-кво, и решение «глубинных» задач. Так, в период событий на Балканах, приведших к разрушению Югославии и ослаблению Сербии, на Дунае (бассейн Черного моря) были размещены военные катера США, предназначенные для решения специальных задач. Среди них – обеспечение действий «морских котиков», подводных боевых пловцов. Эти действия объективно подвергли эрозии ряд международно-правовых норм, включая положения конвенции Монтрё о режиме Черноморских проливов и правилах плавания в здешних водах кораблей нечерноморских государств. Очевидно и другое: совсем неслучайно американские катера спецназначения, выйдя из реки в море, совершили многомильный переход в Севастополь, где находились с визитом.

Было это ещё в «украинский период» жизни Города-Героя, но есть и более свежие примеры подобных и иных действий. Один из них – игра на «вечных» противоречиях двух стран альянса – Греции и Турции, на территории которой расположены не просто военные объекты и базы США, а с наличествующим здесь ядерным оружием. Впрочем, не исключено, что ЯО есть и в Суде на греческом Крите. Уж его носители здесь точно появляются периодически. Теперь же шансы на подобное «сотрудничество» ещё больше возросли. Тем более, Греция сама во все тяжкие рвётся заменить Турцию в роли юго-восточного оплота НАТО.

Греки, рассматривающие Турцию как вечную для себя угрозу, сегодня хотят с наибольшей выгодой воспользоваться турецко-американскими противоречиями. Они, правда, не учитывают, что американцы играть на турецко-греческих противоречиях умеют гораздо лучше.

Как отмечают аналитики, Соединённым Штатам уже не надо давить на Грецию, как раньше, – Греция сама напрашивается в союзники и предлагает себя «на замену» Турции.

«Внимание Вашингтона к Греции резко возросло в последнее время, – писал ещё в 2018 году сайт navoin.info. – И для американцев дело не только в Турции, но и в повышении активности России в Средиземном море, на Балканах и на Ближнем Востоке в целом. Соединённым Штатам необходима новая опорная точка… Ходят слухи о переносе атомных бомб с турецкой базы «Инджирлик» на греческую «Араксос»». Кстати, во времена «холодной войны» под нужды НАТО в Греции было выделено 15 аэродромов, из них 7 – на основе постоянного базирования боевой авиации. А всего в случае войны блок НАТО мог располагать примерно пятьюдесятью греческими аэродромами. В свете такой диспозиции США действительно могут достать из запасников старые планы.

В октябре прошлого года Вашингтон и Афины договорились о создании новых военных баз: министр иностранных дел Греции Никос Дендиас и госсекретарь США Майк Помпео подписали новое соглашение о взаимном оборонном сотрудничестве. Этот бессрочный документ предусматривает, помимо расширения американской базы Суда на Крите, предоставление американцам инфраструктуры расположенных недалеко от Салоник баз Стефановикио, Лариса и Александруполис (у входа-выхода в Дарданеллы). Естественно, речь прямо не идёт о Черноморском бассейне, да и вести её вроде бы не к месту. Но тот, кто в ладах с географией, прекрасно понимает: американцы получают в свои руки ключи от входа-выхода в Черноморские проливы. Через них корабли и суда Черноморского флота выходят в дальнюю морскую зону, а затем могут двигаться и в океанскую. Через воды Эгейского моря пролегают все транспортные коммуникации. Здесь же – воздушные коридоры. Это соглашение направлено на стратегическое укрепление отношений двух стран, а основным элементом сотрудничества и укрепления военных связей является не имеющее ограничений по времени продление использования базы Суда.

Соглашения о взаимном оборонном сотрудничестве, известное как «Соглашение о базах», впервые было подписано в 1990 году. По нему в Греции официально действовала лишь одна американская база – Суда-бэй на острове Крит. Парламент Греции ежегодно утверждал продление соглашения на один год. Новое соглашение фактически узаконивает размещение в Греции трех новых американских баз. Сейчас на авиабазе 110-го авиакрыла в Ларисе уже размещены американские беспилотные летательные аппараты MQ-9 «Рипер». В Александруполисе планируется новая американская вертолетная база. В соглашении прямо говорится о «беспрепятственном доступе и использовании» Соединёнными Штатами порта Александруполис. В Стефановикио у Волоса планируется размещать ударные вертолеты. В соглашении говорится и о «других объектах греческих вооруженных сил» (они пока не указаны).

Уже в феврале этого года Конгресс США выделил 20 миллионов долларов для установки в Греции и на греческих островах системы наблюдения Mari-Time Domain Awareness, используемой американскими вооружёнными силами для отслеживания всех перемещений кораблей в Эгейском море и за его пределами. Это свидетельствует о системности планов американо-греческого военного сотрудничества в районе, непосредственно прилегающем к зоне Черноморских проливов.

В этой связи показательна публикация в греческой газете «Катимерини». Вот лишь один из посылов: «До недавнего времени, когда американские политики и общественность обращались к Восточному Средиземноморью, они рассматривали главной опорой стабильности и влияния США Турцию, а не Грецию. Теперь это меняется. США проявляют новый интерес к Восточному Средиземноморью на фоне обнаружения там значительных запасов энергоресурсов и возможности новых открытий… Однако вмешательство Турции ставит под сомнение цели США и ЕС… по снижению зависимости Европы от российских поставок энергоносителей. Эта угроза со стороны Турции будет возрастать по мере того, как американские компании будут все активнее участвовать в разведке энергоресурсов вокруг Крита и Кипра».

«Катимерини» указывает на «большую проблему растущей враждебности Турции к НАТО и Западу при президенте Эрдогане. Её [Турции] агрессия по отношению к американским партнерам в Сирии, приобретение передовых российских средств ПВО и угрозы выдворить американские войска с авиабазы Инджирлик убеждают Вашингтон в том, что Анкаре нельзя доверять укрепление юго-восточного фланга НАТО».

Из газеты, которая отражает позицию тех, кто правит в Греции, явствует, что Афины стремятся воспользоваться охлаждением турецко-американских отношений, стать при опоре на США своего рода центром, связывающим Европу с Израилем, Кипром и Египтом, и заменить Турцию в роли юго-восточного оплота НАТО. «Большая военная помощь Вашингтона, – пишет «Катимерини», – …если она будет потрачена на модернизацию американского вооружения, может позволить Греции усовершенствовать свой военно-воздушный флот из F-16, закупить беспилотники и корабли противоракетной обороны, а также укрепить береговую оборону и патрульные возможности».

Афины предлагают Соединённым Штатам расширить базу на острове Крит. «Наряду с совместными учениями и возможным совместным производством на греческих верфях эти шаги облегчат интеграцию греческих военно-морских сил в американские авианосные группы в Восточном Средиземноморье. Вашингтон также должен рассмотреть вопрос о новом присутствии в Александруполисе… ВВС США могли бы увеличить свои силы развертывания, проводить обучение пилотов и операции по воздушной заправке танкеров и беспилотников в Ларисе, а подразделения армии США могли бы более интенсивно проводить учения на территории Греции. Соединённые Штаты и Греция могли бы также работать вместе над перемещением американских военных объектов, дислоцированных в Турции, если это станет необходимым».

Очевидно, в Афинах понимают: полностью отдаваясь американцам в вассалы, Греция действует вразрез интересам России, потому и пытается заверять её в дружбе и сотрудничестве. К примеру, в прошлом году командующий Черноморским флотом вице-адмирал Игорь Осипов побывал с визитом в Афинах, вёл переговоры в Главном штабе Военно-морских сил Греции…

После событий Русской весны-2014, с началом операции Вооруженных Сил России в Сирии (сентябрь 2015 г.) Штаты стремятся не только сохранить, но и, по возможности, нарастить свои военно-политические активы на Ближнем Востоке и в Восточном Средиземноморье. Этот геостратегический регион на протяжении последнего полувека называют политической кухней планеты. А раз так, значит, самый простой способ поддержать свою геополитическую состоятельность – обострить ситуацию, не дать ей истлеть. Янки это и делают, демонстрируя профессиональную кредитоспособность своей «шестёрки империализма» – 6-го флота США. Поэтому сегодня наличие их кораблей в этих водах, в принципе, никого не должно удивлять.

Присутствие кораблей ВМС США и их коллег по НАТО в Средиземном море и, увы, в Черном, стало делом вполне естественным. Правда, справедливости ради отметим: его восточная часть традиционно в «советское время» считалась вотчиной 5-й Средиземноморской эскадры ВМФ СССР. Что, впрочем, не исключало появления здесь целых армад «супостата». В этой связи вспоминаю лето 1983 года, когда наш черноморский СКР «Разительный» вместе с МРЗК «Курс» на линии тервод Ливана решал задачи в интересах ПВО Сирии в буквальном окружении 37 кораблей США и их союзников. В этой же связи отмечу: облёты самолётов кораблей «вероятного партнёра – потенциального противника» – это нормальная практика, как слежение – сопровождение – разведка, ведущиеся в различных точках Мирового океана друг за другом. Мы – за американцами. Они – за нами и китайцами. И так далее… Главное в данном случае – не нарушать международные правила мореплавания и полётов авиации. К слову, между СССР (РФ) и США в своё время были заключены соответствующие соглашения, направленные на исключение разного рода инцидентов в воздухе и на море. И их обе стороны в основном стараются придерживаться, хотя, разумеется, бывают и исключения.

Как представляется, не нужно сгущать краски и преувеличивать возможности «америкосов». Им в случае чего есть кому и чем противостоять. Что же касается сложности обстановки вокруг Сирии, то она, действительно, сейчас весьма непростая. И суть её, как думается, имеет корни не в чисто военной, а в политической сфере (моряки, кстати, меньше всех хотели бы повоевать, впрочем, как и остальные военные). Ведь войны и военные конфликты развязывают не генералы-«ястребы», а политики-«голуби», целеполагания, мотивы, интересы, непрофессионализм или откровенная дурь которых иной раз зашкаливают за пределы понимания ответственности и здравого смысла.

Сегодня Средиземноморской эскадры (с 1967 по 1991 год насчитывала порядка полусотни кораблей, субмарин и вспомогательных судов) у нас, к сожалению, нет. Но, слава Богу, есть группировка кораблей в составе Оперативного командования в дальней морской зоне (около 15 кораблей разных классов и рангов, подводных лодок и судов обеспечения). Её зона ответственности – Восточное Средиземноморье с возможностью действий во всей акватории Средиземного моря с выходом в Атлантический и Индийский океаны.

ОСОБОЕ ВНИМАНИЕ ОБРАТИМ НА СЕДЬМОЙ ФАКТОР. Повышение роли региона как важнейшего узла коммуникаций – транспортно-энергетических маршрутов, транзитных систем и хабов, основанных на развивающихся портовых мощностях. Сегодня это – регион перспективных международных транспортно-коммуникационных и других проектов, меняющих облик региона и повышающих его значение. Происходящие геополитические изменения повысили актуальность водных и других транзитных путей, в том числе между Каспием и Черным морем. Актуализируются проблемы перспектив освоения шельфов в Черном и Азовском морях.

В значительной мере именно линии коммуникаций в конце XX века создали базисные скрепы при формировании единого Черноморско-Каспийского геостратегического пространства. Оно объединяет акватории Черного, Каспийского и Азовского морей и прилегающие к ним материковые пространства ныне существующих государств – России, Украины, Казахстана, Туркмении, Ирана, Азербайджана, Армении, Грузии, Южной Осетии, Абхазии, Молдавии, Болгарии, Румынии, Турции, а также республик Арцах, Приднестровья и Донбасса.

Это не только традиционные маршруты поставок углеводородов из Средней Азии и Каспийского моря на Кавказ, в Турцию и к портам Чёрного моря, но и вновь создаваемые коридоры.

Это не только регион, непосредственно прилегающий к значительным нефтяным и газовым месторождениям, но и потенциально перспективное пространство для масштабных разработок энергоносителей. Это фокус пересечения важнейших коммуникаций по осям Восток – Запад, Север – Юг.

Это – платформа для целого ряда воплощаемых, разрабатываемых и замышляемых (в том числе вынашиваемых в течение десятилетий) проектов. Проектов, не только влияющих на роль и функциональную конфигурацию региона, но и всемерно укрепляющих его внутренние и внешние связи.

Прежде всего речь следует вести о масштабных транспортно-инфраструктурных проектах – каналах «Стамбул», «Евразия», «Каспий–Персидский залив».

Проектом, способным радикально повлиять на геополитическую конфигурацию региона, является «Канал «Стамбул» – строительство 43-километровой водной артерии, параллельной Босфору. Пролив Босфор, на берегах которого расположилась бывшая столица Турции – Стамбул, длиной около 30 км и шириной в некоторых местах 750 м, уже с трудом справляется с современными объемами международного судоходства. Через него ежегодно проходят 53 тысяч различных плавсредств, в том числе военные корабли различных стран, а также российские суда с экспортным зерном и нефтью. Официально турецкое руководство заявляет целью постройки канала необходимость избежать рисков именно с танкерами и борьбой за экологию.

Задуманный канал свяжет Черное и Мраморное моря в сотне километров западнее Стамбула. Министерство транспорта Турции объявило, что его маршрут пройдет через водохранилище Сазлыдере, озера Кючюк-Чекмедже, Сазлысу и Дурусу. Канал выйдет в Черное море к востоку от Теркосской дамбы.

Это – амбициозный и масштабный инфраструктурный мегапроект, который Эрдоган называет своей мечтой. По его оценке, он станет крупнейшим проектом в истории Турции.

По словам турецкого лидера, новый канал будет иметь ширину до полукилометра и глубину 25-30 метров, что позволит проводить по нему ежесуточно 150-160 судов водоизмещением до 300 тысяч тонн (через Босфор в настоящий момент проходит столько же судов, из которых около 30 –нефтяные танкеры). По планам, размеры канала дадут возможность проходить через него танкерам водоизмещением в два раза больше, чем те, что сейчас могут пройти через Босфор. Значение Турции как страны-транзитёра, вне всяких сомнений, вырастет. Министр транспорта и инфраструктуры страны Джахит Турхан говорил, что доходы от эксплуатации канала ожидаются в размере 1 млрд долларов в год.

Таким образом, предполагается: канал существенно разгрузит Босфор от большого количества водного транспорта и одновременно с этим удвоит грузопоток.

Кроме того, развитие получит зона канала – по его обеим сторонам будут построены два совершенно новых города. Таким образом, Стамбул будет представлять собой три связанных только мостами крупных района – два европейских и один азиатский, а центральная, «историческая» часть, фактически станет островом. Возникнет некий новый ультрасовременный город-сад, в котором из 453 млн кв. м его общей площади треть отдадут под парки и сады. Уже посчитано: жить в этом рае будут 7,5 млн человек. В представленных прожектах – 10 мостов через канал и 3 насыпных острова. На севере и на юге новой транспортной коммуникации будут построены порты класса «люкс» для яхт, которые, естественно, будут привлекать туристов и умножать объёмы прибыли.

Впервые идею строительства мегамагистрали озвучили еще в 2011 году. В конце 2017 года был представлен «почти готовый» суперпроект. В начале января 2018-го Эрдоган говорил, что в течение года будет проведен конкурс на строительство канала, а в августе заявил: Турция готова к реализации мечты. Но только в марте этого года он анонсировал тендер на строительство канала. Президент подчеркнул: турецкие власти в вопросе реализации проекта настроены решительно. «В связи с проектом канала «Стамбул» мы провели все виды исследований, включая геологические и гидрологические, изучили прогнозы по землетрясениям. Более 200 ученых из 11 университетов и 34 отраслей изучили этот проект», – сказал Эрдоган, выступая в Стамбуле.

Напомним: изначально так же, как многие другие проекты, рытье канала хотели закончить в 2023 году, к 100-летию образования Турецкой Республики. Однако сразу же эти сроки вызвали сомнения по целому ряду причин, в том числе экономических.

Разные оценки появились именно в этой связи. Глобальный кризис, введенные Соединенными Штатами санкции и достаточно большая долговая нагрузка страны не позволяют планам строительства канала реализоваться в декларируемые сроки. Кроме того, по-разному оценивается объем инвестиций в проект – он варьируется в диапазоне от 20 до 100 млрд долл. Такая сумма для любой, даже мощной экономики весьма внушительна.

То, что канал «Стамбул» рано или поздно построят, – сомнений, в принципе, не вызывает. Однако возникают вопросы, связанные не только с экономикой, но и с другими последствиями его запуска, прежде всего для черноморских государств. Последствиями в первую очередь геополитическими, особенно с учетом разночтения в прогнозах сохранения баланса военно-политических сил в регионе, обеспечения его безопасности, организации мореплавания и конфигурации, формата системы военно-морской деятельности, сегодня опирающейся на конвенцию Монтрё 1936 года.

По этому поводу уже высказались дипломаты, юристы, политические практики, представители экспертного сообщества. Причём на основе их наблюдений и оценок невозможно сделать какие-то более-менее выверенные выводы, не говоря уже о том, что, по ряду мнений, на сегодняшний день к однозначным выводам прийти невозможно. Конкретно на эту тему можно говорить лишь после реализации проекта. И во многом последствия будет определять Турция как, с одной стороны, страж, гарант свободы международного судоходства в Черноморских проливах, а с другой – как суверенное государство, подверженное военно-политической конъюнктуре, давлению основных геополитических игроков. Безусловно, не последним и сегодня, и в будущем, будет мнение России.

Пожалуй, главным и принципиальным является вопрос статус-кво в отношении эффективности действующей уже почти 85 лет конвенции Монтрё, в которой «Высокие Договаривающиеся Стороны признают и подтверждают принцип права свободы прохода и мореплавания в Проливах», но при этом ограничивают плавание военных кораблей прежде всего нечерноморских государств. Несмотря на недостатки этого документа, а также множество перемен, произошедших за минувшие десятилетия во всех сферах жизни, конвенция, в принципе, доказала свою эффективность и жизненную устойчивость. И говоря о перспективах, следует отметить: ключевым является слово-понятие «Проливы». И наверное, и политики, и дипломаты, и юристы-международники, и специалисты по морскому праву уже сегодня на высоком уровне должны дать обоснованное, не вызывающее сомнений экспертное заключение по поводу вышеупомянутого статус-кво. Отсутствие ясности вызывает массу разночтений-разномнений, в том числе «страшилки» и спекуляции разного рода.

Так, например, уже неоднократно заявлялось о том, что по каналу «Стамбул» военные корабли будут беспрепятственно попадать в Черное море. Сообщалось: «через новый канал в Черное море могут попасть американские авианосцы», «на «Стамбул» не будет распространяться конвенция Монтрё»; «реализация этой идеи непосредственно затронет интересы России, по крайней мере, в том виде, как они формулировались от Екатерины Великой до Сталина. И даже более того – поставит под вопрос существование важнейшего международного соглашения». «Это не в интересах России – мы больше потеряем. Здесь выиграет Турция и ее прямые союзники, в том числе из НАТО». «Эрдоган приступает к разрушению важнейшей для России конвенции». «Для кораблей НАТО может появиться новый путь. Канал «Стамбул» может разрушить режим безопасности в регионе»…

В принципе, значение конвенции Монтрё заключается в том, что она строго ограничивает тоннаж и срок пребывания военных кораблей нечерноморских стран в Черном море. И с этой точки зрения наличие канала «Стамбул» влиять ни на что вроде бы не должно. Посол Российской Федерации в Турции Алексей Ерхов уже высказывался на этот счет: наличие дополнительной водной артерии в виде канала между Черным и Мраморным морями не изменит международно-правовой режим конвенции Монтрё. Однако ранее сам Эрдоган заявил: конвенция о режиме проливов не будет распространяться на проектируемый канал «Стамбул»…

Такие вот дела…

В общем, возникновение канала – это юридический повод для изменения конвенции, ведь Эгейское, Мраморное и Черное моря соединяют только проливы Дарданеллы и Босфор. Разумеется, ни о каком канале там и речи нет. Соответственно, никакие вопросы, связанные с возможностями и правилами его использования, там не предусматриваются и режим его работы не оговаривается. Естественно, в конвенции Монтрё нет ни одного положения, касающегося организации судоходного движения при появлении альтернативных маршрутов следования между Мраморным и Черным морями, кроме пролива Босфор.

Получается, что международный правовой статус будущего канала не определен. Следствие: возникает опасная юридическая пустота, которая уже сейчас не может игнорироваться, как минимум, странами – участницами конвенции Монтрё. Вопрос корректировки конвенции может быть поставлен на повестку дня в обозримой перспективе – когда проект канала «Стамбул» выйдет на этап практической реализации.

В общем, можно сделать предварительный вывод: по мнению сделавших публичные заявления экспертов, в т.ч. озвученные в печати, конвенция Монтрё, несмотря на свою кажущуюся нынче незыблемость, довольно неустойчива, как и некоторые другие соглашения и нормы международных отношений, доставшиеся нам из времён «холодной войны» и эпохи реальной мировой многополярности.

Следует также оценить экономические последствия запуска движения по каналу для России. Сегодня, за исключением отдельных и не всегда обязательных услуг, вроде лоцманских, проход гражданских кораблей по Босфору согласно конвенции Монтрё является свободным и бесплатным. Чего, разумеется, нельзя будет сказать о канале «Стамбул», который турецкое руководство твердо намерено превратить во второй Суэц. При разработке его концепта учитывается опыт строительства и эксплуатации Панамского канала. Вне всякого сомнения: Турция собирается зарабатывать на канале «Стамбул». Статистика свидетельствует: в первую очередь источником заработка будет в основном российское судоходство.

Активным геополитическим игроком в Черноморско-Каспийском регионе является Казахстан. Это проявляется в ряде инициатив, с которыми Астана–Нурсултан регулярно и настойчиво выступают на протяжении ряда лет. Прежде всего к ним относится идея строительства канала «Евразия», соединяющего воды Каспийского и Черного (Азовского) морей.

В общественном сознании россиян, точнее, больше на бытовом уровне, Казахстан воспринимается как сугубо сухопутная, степная страна. Между тем примерно четверть акватории Каспия принадлежит этому государству. Через Каспийское море Казахстан связан с Россией, Ираном, Азербайджаном, Туркменией. Через реки и сеть каналов России – с Азовским, Чёрным и Балтийским морями и далее – со странами Западной Европы.

Стоит отметить: Правительство Российской Федерации разрешило судам, плавающим под государственным флагом Республики Казахстан, в период навигации 2020 года проход в целях транзита по внутренним водным путям РФ, кроме транзитной перевозки специальных грузов в интересах министерства обороны США и других стран НАТО. Разрешено прохождение по внутренним водным путям Российской Федерации из Каспийского моря в Азовское по маршруту Астрахань – река Волга – Волго-Донской судоходный канал – Ростов-на-Дону и обратно.

Всего же за 2019 год через казахстанские морские порты было перевезено порядка 6 млн тонн грузов (2,2 млн тонн нефти, 2,5 млн тонн сухих грузов и 1,4 млн тонн паромных грузов). В целом, до 2030 года планируется довести объемы перевозок через порты Казахстана до 18 млн тонн, в том числе объемы контейнеропотока до 300 тыс. ДФЭ (TEUs). В рамках реализации Госпрограммы «Нyрлы жол» на 2015-2019 годы были построены три новых сухогрузных терминала в порту Актау мощностью 3 млн тонн и многофункциональный паромный комплекс в порту Курык мощностью 6 млн тонн. Для обеспечения портовыми услугами перспективного грузопотока в среднесрочной перспективе планируется провести модернизацию инфраструктуры незамерзающего порта Актау и построить терминал для обработки генеральных и насыпных грузов в порту Курык.

В 2007 году казахстанская сторона предложила России рассмотреть возможность создания прямого воднотранспортного соединения Каспийского моря и Азово-Черноморского бассейна, проходящего по российской территории, – так называемого канала «Евразия» («Поворот Волги на Запад»). Активным лоббистом этого проекта выступил экс-президент Казахстана Нурсултан Назарбаев. В случае реализации этого проекта Казахстан смог бы при помощи России получить прямой доступ к международным морским коммуникациям. Со своей стороны, Президент России Владимир Путин тогда отмечал: появление нового канала «не просто даст выход прикаспийским государствам в Чёрное и Средиземное моря, то есть в Мировой океан, а качественно изменит их геополитическое положение, позволит стать морскими державами». Таким образом, был реанимирован проект начатого ещё в 1930-е годы строительства Манычского канала, завершить который помешала война.

Тогда, в атмосфере ударных строек первых пятилеток, начинались работы по сооружению канала протяженностью 780–870 километров – от каспийского побережья Калмыкии через Кумо-Манычскую водную систему к низовьям Дона. Конечными пунктами маршрута планировались порты Ейск, Камышеватск (северо-кубанское Приазовье) или Батайск, расположенный на левом берегу Дона (до строительства Волго-Донского канала – на 7-й террасе) напротив Ростова. После войны к этому проекту в практическом плане не возвращались, а Кумо-Манычская система в основном использовалась не в интересах водного транспорта.

Надо вспомнить о том, что власти Калмыкии в конце 80-х годов уже прошлого века инициировали обсуждение проекта прокладки Каспийско-Азово-Черноморской водной трассы. Но то был уже период «полураспада» Союза, и инициативу Элисты отвергла спецкомиссия Госплана СССР «ввиду неопределенности грузовой базы, статуса проекта, высоких капиталозатрат и вполне возможных негативных последствий строительства и эксплуатации канала для всех составляющих биосферы региона»…

Вопрос реализации проекта строительства канала «Евразия» в последние годы с разной степенью интенсивности обсуждается не только российскими и казахстанскими учёными, экономистами и политиками, но и китайскими.

Этот проект по-разному оценивается в экспертном сообществе, зачастую акцент делается на его возможных неблагоприятных экологических последствиях. Прежде всего имеется в виду Кумо-Манычская впадина, где хотят проложить 65 процентов предполагаемой водной трассы. Она, что общеизвестно, имеет чрезвычайное значение для экологии обширного региона, его обеспечения водой и поддержания климатического равновесия. По большому счету, оценить масштабы воздействия строительства объекта на экосистемы и гидрологический режим территории очень сложно: негативные экологические последствия могут быть гораздо выше, чем выгода от строительства канала…

Некоторые аналитики склонны считать, что значительную выгоду получит Казахстан. Однако, по мнению авторитетного российского геополитика Александра Дугина, строительство канала «Евразия» усилит геополитические позиции России в Казахстане. Это позволило бы изменить маршрут международного проекта «Шёлковый путь» (Украина – Грузия – Азербайджан – Казахстан – Китай), проложенного в обход территории России. Также отмечается, что канал «Евразия» может стать серьёзным конкурентом Суэцкому каналу и важным путём движения грузопотоков из Дальнего Востока, Центральной и даже Южной Азии.

Насчёт конкуренции Суэцкому каналу – тут, конечно, допущен перебор со стороны экспертов. Однако, несомненно в случае строительства «Евразия» займёт свою, довольно ёмкую нишу в системе не только региональных коммуникаций.

Затраты на сооружение канала оцениваются в 15 млрд долл., а само строительство может продолжаться около 10 лет. Сейчас пройти из Каспийского моря в Черное можно по Волге, Волго-Донскому каналу с выходом в Азовское море. Но предлагаемый новый канал короче Волго-Донского маршрута примерно на тысячу километров. К тому же новый канал может быть построен с гораздо большей пропускной способностью – до 45 млн тонн грузов в год. Кроме того, он якобы предпочтительнее идеи строительства параллельной нынешнему маршруту Волго-Дона магистрали.

Есть мнение: второй нитки Волго-Донского водного пути (ВДВП) не хватит для освоения растущих транзитных грузопотоков. Плюс к тому, благодаря природным условиям канал обойдется дешевле новой ветки ВДВП.

Выгоден ли этот маршрут России? На съезде Русского географического общества ещё в 2011 году был представлен весьма критический анализ последствий строительства канала «Евразия». «Фактически Казахстан предлагает новый международный транспортный коридор в широтном направлении, параллельно Транссибу и в обход России. В случае реализации этого проекта Казахстан может получить от 2 до 4 млрд долл. в год. Россия же из-за переориентации транспортной инфраструктуры в интересах других государств и перераспределения грузопотоков в сторону Казахстана может потерять значительно больше», – утверждал доктор наук Владимир Кривошей, который анализировал проект нового канала. При наличии судоходного канала «Евразия» часть транзитных грузов будет перетянута от Транссиба в Казахстан.

По оценкам эксперта, объем земляных работ при сооружении канала может составить около 500 млн куб. м. Объем железобетонных работ на шлюзах превысит 3 млн куб. м. С учетом вероятного увеличения бюджета строительства суммарные затраты на сооружение канала ученый оценивал в сумму до 25 млрд долл. При этом перспектива окупаемости самого проекта оказывалась под большим вопросом, хотя многое зависит от того, кто будет инвестором. Так что мнение и представителей российской власти, и экономистов, и бизнеса может меняться.

Также стимулом для начала строительства канала может стать стремление оживить и развивать Евразийский экономический союз на фоне развития портов Каспийского моря. Так, за первый квартал 2020 года 90% грузооборота портов Астраханской области пришлось на Иран. Канал «Евразия» способен поменять существующие расклады и пропорции.

В апреле этого года Правительство Российской Федерации приняло решение и утвердило соответствующие документы по строительству круглогодичного незамерзающего морского порта Лагань в Калмыкии. Данное распоряжение входит в подписанную премьером Михаилом Мишустиным программу развития субъекта Федерации до 2024 года.

Проектная мощность комплекса составит свыше 20 млн тонн в год, что позволит переориентировать порты в Астрахани и Дагестане. Дополнительным плюсом для Лагани является близость к железнодорожному и автомобильному сообщению (Улан Хол – Адык – Яшкуль – Элиста – Зимовники). Тем самым, уже в обозримом будущем республика подключится к полноценному участию к эффективным экономическим процессам, что особенно актуально: автономия входит в пятерку регионов России с доходами населения ниже прожиточного минимума.

Примечательно: транспортно-инфраструктурный проект «Международный морской порт Лагань и канал «Евразия» обсуждался на конференции «Каспий: между двух океанов», проходившей в московском офисе морского порта Азов. Именно к калмыцкому Лаганю агитируют проложить канал инициаторы и адепты проекта. Элиста лоббирует свой порт как отправную точку канала на Каспии, что и было озвучено в ходе конференции. Сам факт ее проведения в Москве показывает, что лоббисты проекта – не только Казахстан и калмыцкие власти. Почти все участники форума, вопреки многочисленным исследованиям, в унисон это утверждали.

Лоббисты этих идей считают: каспийские порты Астрахань, Оля, Махачкала не могут быть основными портовыми хабами России в Каспийско-Азовском регионе. Хотя Президентом Владимиром Путиным в 2018 году утверждена комплексная программа развития портово-железнодорожных узлов той же «тройки» каспийских портов и связанных с ними паромных комплексов. По распространяемому мнению, канал «Евразия» может с нарастанием использоваться для развития разнонаправленных товаропотоков. Уже сейчас есть запрос на доставку контейнеров из Индии, Пакистана, Ирана, Китая, Вьетнама в Европу. А в обратном направлении – для российского и казахстанского экспорта зерновых, леса, металлов…

В то же время звучат и прямо противоположные оценки: истинным инициатором этого проекта являются… США. Вашингтон не сам продвигает этот проект, а якобы с помощью Астаны, причем уже не первый год. Таким образом американцы хотят решить стратегическую задачу – «принудить» Россию к открытию внутренних водных путей, особенно на юге страны. Именно здесь расстояния между границами «стираются» – с Казахстаном, Украиной и государствами Закавказья они достигают лишь несколько сот километров. Реализация проекта необходима США для своего продвижения в акваторию Каспийского моря, развития отношений с региональными государствами, в т.ч. с Азербайджаном. Рядышком – воды и территория Ирана. Так появился проект «Трансазийский коридор развития» – ТКР-проект, составной частью которого и стала идея канала «Евразия». Как оказалось, она разрабатывалась республиканскими специалистами при поддержке… четырех исследовательских центров США. Основным же составителем казахстанского социально-экономического «Плана-2025» была известная американская корпорация The Boston Consulting Group.

Интерес к развитию транспортных коридоров проявляет и Туркменистан. Ашхабад опирается на уже реализуемые проекты и оправдавшие себя линии коммуникаций, при этом идёт поиск новых партнеров. Так, например, недавно на высоком уровне как раз прорабатывались возможности взаимодействия двух сторон – Туркмении и Румынии в реализации проекта коридора «Каспий – Черное море». Но эти и подобные инициативы представляются частностями в сравнении с масштабными планами Запада и готовностью той же Туркмении к широкому сотрудничеству, в том числе в военной сфере.

Именно НАТО стоит за проектом Транскаспийского транспортного маршрута. Год назад на IV Транскаспийском форуме, состоявшемся в Вашингтоне(!), в котором приняли участие представители политических и предпринимательских кругов разных стран, как раз обсуждались вопросы, связанные с транскаспийским торгово-транзитным коридором Восток – Запад.

Каспийский регион активно трансформируется в крупнейший логистический хаб, который обеспечивает перевозку товаров и грузов самого различного назначения, включая военные. В частности, этот коридор может быть использован для доставки грузов НАТО в Афганистан. Поэтому США действуют в Прикаспийском регионе последовательно, стремясь к максимальному укреплению своих позиций, не упуская времени и особо не выпячиваясь.

Инициатором создания Транскаспийского форума стал еще в 2016 году Азербайджан. Ежегодно на этом мероприятии, проходящем при поддержке США и Евросоюза, обсуждаются вопросы энергетической безопасности, расширения сети трубопроводов региона, в том числе проект Транскаспийского газопровода, а также развития других инфраструктурных предложений.

Как отмечается, с подписанием конвенции по статусу Каспия (12 августа 2018 года) открылись новые экономические возможности региона. Между прикаспийскими игроками наметилось сближение – страны заинтересованы в развитии транспортных морских коммуникаций. Это так. И в этой связи кое-кто твёрдо убеждён: нивелированы «подозрения» в том, что внерегиональные страны укрепятся на Каспии для решения своих геополитических задач. Наивные убеждения…

Одним из существенных звеньев в развитии транспортных коридоров на Каспии стал построенный в Азербайджане новый морской порт Алят, способный обрабатывать 15 млн тонн грузов в год и обеспечивающий выходы с Кавказа на Казахстан, Туркменистан, Иран и Юг России. Алят сегодня задействован в транспортировке грузов из Китая в Европу через Казахстан, Грузию и Турцию. Развивается направление в Узбекистан и Афганистан. Как отмечается, Транскаспийский торгово-транзитный коридор способен обеспечить 200-милионный рынок с товарооборотом в 400 млрд долл. По оценке азербайджанских экспертов, точнее, по их оптимистичным прогнозам-желаниям, в перспективе он может стать объединителем экономик ЕС и Китая, обеспечивая при этом выходы к рынкам России, Ирана, Пакистана и Индии.

Другой крупный порт на Каспии, но на его другом берегу – Туркменбаши. Он даёт возможность для межконтинентальных морских перевозок в направлениях на Причерноморье, Ближний Восток, в страны Европы, а также Азиатско-Тихоокеанского региона и Южной Азии, максимально сократив расстояние и время в пути. Его общая годовая пропускная мощность (без учета нефтепродуктов) – более 17 млн тонн грузов. Этот порт является важным звеном коридора Lapis Lazuli («Лазуритовый коридор»), главными участниками которого являются Афганистан –Туркменистан – Азербайджан–Грузия–Турция. Предполагается, что по этому маршруту пойдут грузы в Афганистан и обратно. И, возможно, по этому маршруту будут перебрасываться грузы НАТО. Данный вопрос обсуждался в Ашхабаде на переговорах с делегацией Центрального командования (CENTCOM) и Агентства по уменьшению военной угрозы США.

Согласно конвенции о правовом статусе Каспия, а также договоренностям (и целям) подписантов, присутствие военных сил внерегиональных стран и военных блоков на Каспии запрещено. Но, несмотря на запрет, отдельные страны идут на сотрудничество в военной сфере. К тому же те же Штаты, в отличие от нахрапистой и навязчивой политики 90-х годов, сейчас действуют более осторожно.

По мнению экспертов, из текста конвенции непонятно, возможен ли военный транзит в принципе – переброска грузов НАТО не противоречит договоренностям. В Афганистане идет война, в которой участвуют страны альянса, соответственно туда идет доставка военных грузов в рамках контактов, которые существуют между странами региона, с одной стороны, НАТО и США – с другой. В антитеррористической коалиции участвует, например, Азербайджан – в Афганистане есть военное подразделение этой страны. Значит, сотрудничество в военном транзите на этом фоне становится даже естественным…

Звеньями новых транзитных маршрутов, идущих через Черноморско-Каспийский регион, становятся страны, находящиеся в глубине Евроазиатского материка. Летом прошлого года Тегеран и Душанбе обсуждали возможность использования Таджикистаном иранского порта Чабахар. Считается, что именно Иран может стать самым безопасным и выгодным маршрутом для транспортировки таджикских товаров. Для Душанбе – это возможность обойти соседний Туркменистан, с которым у Таджикистана существуют транспортные проблемы. Речь шла об аренде участка на территории морского порта Чабахар, расположенного на берегу Оманского залива. Строительство инфраструктуры таджикского участка в этом порту обойдется, по самым скромным оценкам экспертов, более 2 млрд долл. – в зависимости от того, какой участок получит Таджикистан. Вопрос, кто заплатит, остается открытым.

В перспективе этот порт может быть соединен с транспортной системой Каспия посредством строящейся железной дороги Чабахар – Захедан и восточной железнодорожной веткой коридора Север – Юг – Казахстан – Туркменистан – Иран. Таджикистан заинтересован стать участником этого коридора Север – Юг. Его различные ответвления могут подключить и Афганистан, и страны Центральной Азии к этому транспортному коридору, который может идти из Юго-Восточной Азии через Индию и далее – до Санкт-Петербурга и в страны Европы.

Наряду с Казахстаном с его каналом «Евразия», о реализации аналогичного проекта заговорили в Закавказье. Вообще-то, эта идея не нова. Проект рассматривался еще в начале 20-х и в 40-е годы прошлого века. Водная трасса должна была пройти по территории Азербайджана и Грузии. Что интересно – 100 лет назад за прокладку ратовали подданные британской короны. В годы войны – немцы. Ныне же инициаторы закавказской «Евразии» апеллируют к геополитическим интересам США.

Отметим: в Азербайджане и Грузии очень заинтересованно относятся к инициативе Нурсултана Назарбаева, ибо «Евразия» станет не заменой, а дополнением существующих маршрутов, проходящих южнее, то есть через Азербайджан. В то же время в Закавказье выражают беспокойство: канал предполагает свободный проход для судов разных стран, но Россия, через территорию которой будет проложен канал «Евразия», может ввести ограничения. Поэтому железная дорога Баку – Тбилиси – Ахалкалаки – Карс (действующая с 2017 года) строилась, чтобы надёжно соединить Китай и Турцию. И не только их. Соответственно маршрут через страны Кавказа, в том числе через Азербайджан, несмотря на планы создания канала «Евразия», сохраняет актуальность.

Так что проект 20-40-х годов, о котором рассказано выше, не сдан в архив ни в Грузии, ни в Азербайджане. По-прежнему предусматривается использование для судоходства углубленных фарватеров рек Риони, Аракс, Кура и соединительного пути (примерно 60 км).

В этой связи примечательна информация агентства «Кавказ-плюс» (Грузия-Азербайджан, май 2018 года): «Очень странно, почему пока особо не рассматривается еще один вариант строительства канала из Каспия в Черное море – через Азербайджан и Грузию. Безусловно, он будет намного дороже российских проектов, но существенно дешевле иранского Каспий – Персидский залив» (о нём – чуть ниже – С.Г.). Ведь расстояние между Черным морем и Каспием через Азербайджан и Грузию намного меньше, чем между Каспием и Персидским заливом. А горные хребты на закавказской трассе существенно ниже тех гор, где нужно прорубать канал в Иране.

Разумеется, эти идеи противоречивы и имеют солидных оппонентов, ведь если, допустим, танкеры смогут из Каспия попадать прямо в Черное море, встанет вопрос о целесообразности сухопутной транспортировки нефти через Южный Кавказ и Грузию. Если будет осуществлен хотя бы проект «Канал «Евразия»», это будет означать потерю Грузией транзитной функции, что неизбежно повлияет на интерес к ней со стороны Запада. Однако появление любой информации в связи с этими инициативами в любом случае соответствует заинтересованности Вашингтона в более тесных военно-политических связях с Грузией, Азербайджаном, Казахстаном и другими станами Центральной Азии.

На фоне событий Русской весны, возвращения Крыма и Севастополя в состав России, затянувшегося внутриукраинского военного конфликта на Донбассе, глубокого кризиса в российско-украинских отношениях в некоторых «горячих головах» в Киеве два года назад появилась идея строительства Азово-Черноморского судоходного канала. Хотя её иначе, как утопией, характеризовать нельзя, тем не менее не учитывать возможность появления подобного рода, на первый взгляд, бредовых проектов нельзя.

По информации украинских СМИ, институт «Укргидропроект» должен был создать проект канала между Азовским и Черным морями через Перекопский перешеек. На сайте президента Украины даже был начат сбор подписей за его строительство.

По замыслу инициаторов и идеологов этого проекта, это гидротехническое сооружение должно было бы пройти вдоль границы Украины и Крыма, таким образом отрезав полуостров от континентальной территории. Цель понятна: получить доступ в Азовское море без прохода Керченского пролива. Возможно, даже военным кораблям нечерноморских государств.

Согласно опубликованным данным, ширина канала составила бы 100 метров, глубина – 15, а общая протяженность – более 100 километров через Перекоп, Чонгар, залив Сиваш и Арабатскую стрелку. При этом непосредственно земляные работы потребуются только на протяжении 20 км.

Профессионалы, эксперты практически сразу же заявили; проект технически осуществим, однако вреда от него будет больше, чем пользы…

Пожалуй, стоит заметить: Европа «больна» подобного рода проектами. Согласно программе ЕС и Комитета по внутреннему водному транспорту Европейской экономической комиссии ООН, принятой еще в июле 1998-го, Центральная и Восточная Европа (включая Белоруссию, Латвию, Литву, Украину) должны были бы к 2028–2030 годам обрести новые каналы и в целом транснациональные водно-транзитные артерии для судов «река-море». Один из крупнейших проектов уже реализован: на юге Германии в постоянном режиме функционирует трасса Рейн – Майн – Дунай. Должно стартовать строительство в Восточной Чехии канала Дунай – Одер – Эльба. Ждут воплощения в жизнь другие схожие замыслы: маршруты из Дуная в Эгейское море (Сербия – Македония – Греция) и в Адриатику (Венгрия – Хорватия – Словения), от Днепровско-Бугского канала – в Вислу и Одер (Белоруссия – Польша – Германия), от Даугавы – до Днепра (Латвия – Белоруссия).

Есть и другие замыслы, в том числе в России. Разумеется, все они имеют не только общеэкономическое, но и очевидное военно-стратегическое значение.

К чуть ли не «фантастическим» некоторые эксперты относят проект канала «в обход Босфора», который начали разрабатывать еще в конце XIX века. Разумеется, проходить он должен не по территории современной Турции. Как известно, к обсуждению идей вариантов запуска новых евроазиатских маршрутов «Север–Юг» периодически возвращаются различные силы в России, Иране и Индии. К одной из них относится и трансиранский судоходный канал «Каспий – Персидский залив».

Общая протяженность нового маршрута составит 7200 километров. Это минимум на четверть короче пути через Черноморские проливы – Средиземное море – Суэцкий канал – Африканский Рог – Аравийское море. Здесь будет задействован железнодорожный и водный транспорт. То есть грузы пойдут из портов Индии к побережью Персидского залива в иранский Бендер-Аббас. Далее – в Бендер-Энзели на Каспии, затем судами – в Махачкалу и Астрахань, откуда по российским железным дорогам – в Европу, в т.ч. в Скандинавию. Предполагаются ответвления в Белоруссию – Восточную Европу и порты Калининградской области (Прибалтики).

Такой вариант развития событий обусловлен тем, что Тегеран планирует в 2020-х реализовать проект трансиранского канала между Каспием и Персидским заливом. Таким образом, южный и центральный сектора коридора будут сугубо водными.

Подсчитано: в странах-участницах проекта суммарные транспортно-складские издержки на этом пути будут в расчете на условную тонну груза минимум на 20% меньше в сравнении с традиционным маршрутом. Заодно Индия, Иран и Россия смогут увеличить свои грузотранзитные доходы на 15-25 процентов. Уже на шестой-восьмой год эксплуатации этого коридора объем перевозок по нему прогнозируется не менее 20 млн тонн.

Кстати, следует упомянуть о том, что в 1990-х – начале 2000-х годов планировался параллельный портово-железнодорожный маршрут через пакистанские порты Гвадар и Карачи со сквозными железнодорожными перевозками Иран – Пакистан – Индия. Официально от этого проекта не отказались, а участие Дели с Исламабадом в ШОС может ускорить присоединение Пакистана к новому транзитному коридору. К нему могут также подключиться Оман и ОАЭ. Так что у этого проекта очевидны серьёзные экономические и важные геополитические последствия.

Небезынтересно: трансиранский канал планировали построить Берлин с Римом после запланированного ими на осень 1942 года вторжения в Иран с участием Турции (план «Фельми»). Рассматривался ими и трансъевропейский водный и примыкающий сухопутный путь Европа – Каспий – Иран – Индийский океан.

С этими проектами коррелируют планы развития портов государств Азово-Черноморского бассейна – в принципе, каждый порт их имеет. Но есть проекты поистине прорывного характера. Упомянем некоторые из них.

Пожалуй, самые масштабные планы по развитию своих портов имеет маленькая Грузия, с советских времён обладавшая развитым портовым хозяйством в Поти (перевалка марганцевых руд, медного концентрата, стройматериалов, зерна, а также судостроение и судоремонт) и Батуми (нефтеналивной и контейнерный порт).

В течение всех постсоветских лет в этой стране в его совершенствование вкладывались немалые средства, в том числе с привлечением солидных иностранных инвесторов. Этому способствовал ряд обстоятельств, в том числе связанных с изменением формата и конфигурации грузопотоков. Влияние на этот процесс оказали грузино-южноосетинский и грузино-абхазский конфликты, война 08.08.08. Доминантой же является формирование объёмных энергопотоков через всё Закавказье и, соответственно, вовлечение Грузии в межрегиональные, межгосударственные проекты.

В апреле 2008 года Грузия продала 51 % акций порта Поти арабской компании Investment Authority из ОАЭ «S Рас-Аль-Хайма» (RAK) с дальним прицелом – развивать свободную индустриальную зону (СИЗ) и построить новый терминал порта. Эти планы предусматривают перекрытие реки Риони и создание новых акваторий.

Реализация этих планов затянулась почти на десять лет. В сентябре 2017 года стало известно, что корпорация China Energy Company Limited (CEFC) готова сделать инвестиции в развитие этой СИЗ. А в 2018 году APM Terminals Poti и консорциум Poti New Terminals подписали Меморандум о взаимопонимании по строительству нового терминала по перевалке в Поти насыпных грузов.

Однако несравнимо масштабнее является проект строительства глубоководного порта в Анаклии – у небольшого курортного посёлка, даже не имеющего статуса города, расположенного у границы с Абхазией близ устья Ингури. Примечательно: именно здесь в своё время президент Грузии Михаил Саакашвили хотел реализовать грандиозный проект Лазика. Он замыслил построить с нуля полумиллионный «город будущего» – космополитический порто-франко, портовый город с максимальным количеством свобод и минимальным налогообложением. Кроме порта здесь также планировалось построить завод по сжижению газа, инфраструктуру железнодорожных и автомобильных перевозок, грузового аэропорта. Разумеется, были планы развития туристического потенциала. Однако с очередным зигзагом в политической карьере Мишико сменила свой курс и эта идея, она трансформировалась – новые власти Грузии проект Лазики свернули, но вскоре заговорили о планах строительства глубоководного порта в том же районе, но уже под другим названием.

В 2013 году было принято решение построить глубоководный многофункциональный порт Анаклия. В следующем, 2014 году, правительство объявило тендер, в котором выиграл проект, подготовленный «Консорциумом развития Анаклии», который основали TBC Holding (Грузия) и международная бизнес-группа Conti International (США), к ним присоединились Marine (США), British Wondernet Expres (Великобритания) и G-Star Ltd (Болгария).

В 2016 году консорциум заключил инвестиционное соглашение с правительством о строительстве порта, который сможет пропускать 110 миллионов тонн груза в год, в том числе обслуживать суда типа Panamax и «Постпанамакс» грузоподъёмностью 50-150 тыс. тонн, грузоподъемностью до 10 тысяч контейнеров (TEU), чего не могут действующие порты Грузии Батуми и Поти. Глубина морского порта составит 20,5 метра. Предусматривается сооружение 32 причалов общей длиной 12,3 км. В районе населённого пункта Хорга на правом берегу реки Хобисцкали планируется строительство международного аэропорта. По задумке, порт сможет конкурировать с такими крупнейшими в мире гаванями, как… Роттердам, Сингапур и Шанхай. Конечно же, с помпой прошло и подписание меморандума между «Консорциумом развития Анаклии» и компанией Hyundai Samho Heavy Industries. Будущее партнерство с южнокорейской корпорацией будет включать в себя и развитие кораблестроения – как отмечалось, «чтобы у Грузии был свой флот и свои корабли».

Над генеральным планом глубоководного порта Анаклия, объем которого составил до 600 страниц, работали год. Консорциум разработал его совместно с международной компанией Maritime & Transport Business Solutions (MTBS). План был одобрен грузинским правительством в октябре 2017 года. Строительство порта началось в декабре 2017 года, а масштабные работы на морском дне – в сентябре 2018-го. В соответствии с программой проекта завершение первой фазы строительства и принятие новым глубоководным портом первых кораблей планировалось к концу 2020 года.

Строительство порта Анаклия является самым масштабным проектом страны в XXI веке, он утвердит позицию Грузии на карте проекта Шелкового пути, заявил в ходе церемонии начала строительства порта в то время премьер-министр Грузии, глава правящей партии «Грузинская мечта – демократическая Грузия» Георгий Квирикашвили: «Сегодня в этом месте начинается новая Грузия… Прежде всего порт является уникальным проектом, поскольку порт на карте Шелкового пути утвердит позицию Грузии… Этот порт позволит жителям всей Грузии, а не только этого региона получить совершенно другие возможности для собственного бизнеса и начать совершенно новое дело. Прежде всего несколько тысяч человек будут трудоустроены только в процессе строительства». По его словам, глубоководный порт Анаклия создаст множество возможностей и станет предвестником инновационной, логистической, индустриальной Грузии. «Это реальность, здесь нет преувеличений. Вокруг порта будет развито несколько тысяч гектаров – как производственная, складская, логистическая, так и, конечно же, новая жилая зона… Грузия будет представлена в мировом масштабе, как страна международного сотрудничества, стабильности и мира», – отметил он.

По итогам конкурса правительства Грузии оператором и инвестором Анаклии стала американская компания SSA Marine, которая занимается управлением 250 терминалов портов по всему миру и специализируется на морских и железнодорожных операциях. В год компания обслуживает около 30 млн контейнеров.

Ожидалось, что порт начнет работать в 2021 году. Как отмечали представители Консорциума развития Анаклии, развитие порта и города-спутника будет осуществляться по фазам. Всего их будет девять. После реализации первой фазы порт сможет принять в год 900 тысяч контейнеров. Ко второй фазе планируется приступить через три-четыре года. Последующие шаги будут определены уже после начала работы порта. По истечении первой и второй фаз порт Анаклия сможет принимать до 14 млн тонн грузов. По расчетам авторов проекта, это произойдет ближе к 2030 году. После реализации всех девяти фаз порт сможет принять более 100 млн тонн грузов. На осуществление всех девяти фаз понадобится… более 50 лет(!).

Но, как говорит поговорка, «красиво было на бумаге, но забыли про овраги»: как нередко бывает, начались финансовые проблемы. «Консорциум развития Анаклии» в декабре 2019 года в седьмой раз не смог выполнить обязательства и предоставить правительству документацию о закрытии финансовой сделки с международными банками на сумму в 400 млн долл. Исходя из этого, правительство приняло решение разорвать соглашение с инвестором, подписанное в 2016 году. Заявлено об окончательном расторжении соглашения 9 января 2020 года. Договор был расторгнут в соответствии со всеми установленными правовыми нормами, и его восстановление невозможно. После этого власти приступили к процедурам подготовки новых тендерных предложений по проекту строительства порта. На основе нового конкурса будет выбран новый инвестор, у которого будет достаточный финансовый ресурс и опыт для осуществления данного проекта.

Новым направлением развития региона стала тема использования шельфа с целью добычи энергоносителей. Эта деятельность активно велась в основном в северо-западной части Черного моря, но в последние годы «интересными» стали и другие его районы. В частности, речь идёт об Азовском море, где добыча уже ведётся, а также о Прикерченском участке шельфа. Углеводороды есть и на континентальном склоне, и в глубоководной части Черного моря. На лицензионном блоке Западно-Черноморской площади, которая граничит с принадлежащим «Роснефти» Туапсинским участком (Вал Шатского), выделено около 10 структур (наиболее крупными из них являются Северо-Черноморская, Мария, Склоновая).

«Роснефть» совместно с итальянской Eni начала активное бурение на этом участке шельфа в 2017 году (в их совместном предприятии у российской компании было 66,67%, у итальянцев – 33,33%). При этом итальянская компания внимательно следила, чтобы ее деятельность в России не шла вразрез с санкциями США и ЕС.

Соглашение о разработке участка компании заключили еще в 2012 году – за два года до введения западных санкций. Eni получила все необходимые разрешения у итальянского правительства и европейских органов на бурение в Черном море. Компания начала буровые работы, запросив разрешение США, правда, не дождавшись ответа. И в разгар работ компания, наконец, получила сообщение: это входит в противоречие с режимом санкций. В марте 2018 года Eni пришлось всё-таки заморозить проект с «Роснефтью». Несколько ранее о выходе из совместных предприятий с «Роснефтью» по разработке российского шельфа объявила американская ExxonMobil. Причина та же – санкции: в 2014 году США и ЕС ввели их в отношении российской нефтяной отрасли, запретив своим резидентам поставлять оборудование и технологии для арктических и шельфовых проектов глубиной свыше 150 м, а также для проектов по добыче сланцевой трудноизвлекаемой нефти на суше.

Ранее Роснедра заморозили действие лицензии на другой участок «Роснефти» в Черном море – Южно-Черноморский, который компания разрабатывала самостоятельно. Срок действия этой лицензии был приостановлен по совокупности причин: из-за санкций и текущей рыночной конъюнктуры, из-за которой «этот участок сейчас разрабатывать неинтересно».

Новыми направлениями развития региона стали СПГ-проекты: строительство заводов по производству сжиженного природного газа (СПГ) на Черном море, а также подготовка портовой инфраструктуры к приёму СПГ-танкеров с дальнейшим обеспечением газового транзита. Эта ниша экономики и бизнеса привлекает объёмные инвестиции, а также приводит в регион новых «игроков». Таковым стала Белоруссия – для неё сжиженный газ стал доставляться через Одесский порт. Есть и другие показательные примеры. Так, «Газпром» и австрийская нефтегазовая OMV договаривались о строительстве в регионе завода по производству сжиженного природного газа…

Безусловно, наряду с СПГ-проектами продолжают действовать и развиваться традиционные коммуникации доставки энергоносителей. Достаточно назвать существующие нефтепроводы Баку – Тбилиси – Джейхан и Каспийский трубопроводный консорциум (КТК), газопровод «Голубой поток» (Blue Stream).

Особо отметим ставший скрепом Черноморско-Каспийского региона Трансанатолийский газопровод (TANAP). TANAP – составная часть Южного газового коридора (ЮГК). Он проложен от грузино-турецкой границы до границы Турции с Грецией. Проект TANAP предусматривает транспортировку газа с азербайджанского месторождения «Шах-Дениз» через Грузию в Турцию, а после строительства Трансадриатического газопровода (ТАР) – и в страны Южной Европы. В Европу будет поставляться до 10 млрд кубометров природного газа в год, и ещё 6 млрд кубометров – экспортироваться на турецкий рынок.

Примечательно: 12 июня 2018 года на его открытие приехали президенты Турции, Азербайджана, Сербии, Украины, а также лидер непризнанной Турецкой республики Северного Кипра. Говоря об этом, напомним: в своё время президент Порошенко радовался: «Украина сможет получать газ из Трансанатолийского газопровода через Болгарию и Румынию». По его словам, TANAP – это энергетическая безопасность, в том числе и Европы, «мы будем счастливы диверсифицировать наши источники энергии». Такое мнение украинский президент высказал после состоявшейся церемонии открытия газопровода, который идёт в обход России.

8 января 2020 года запущен более мощный газопровод «Турецкий поток» (Turkish Stream, две нитки общей мощностью 31,5 млрд кубометров газа в год; одна нитка – для Турции, другая – для стран Южной и Юго-Восточной Европы). Он идёт из Анапского района Краснодарского края России по дну Чёрного моря в европейскую часть Турции.

Нельзя также не упомянуть о масштабном проекте, собственно выходящем за рамки Черноморско-Каспийского региона. Но не сказать о нём нельзя в силу важности понимания всей ситуации в комплексе и логики развития нынешних и последующих событий. Немаловажно отметить в этой связи важность фактора военно-морской силы. Имеется в виду проект строительства Восточно-Средиземноморского газопровода (Eastern Mediterranean Pipeline Projeсt – EastMed), соглашение о совместной реализации которого в январе этого года было подписано министрами энергетики Греции, Израиля и Кипра в присутствии премьер-министра Греции Кириакоса Мицотакиса, премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху и президента Кипра Никоса Анастасиадиса.

Протяжённость задуманного трубопровода должна составить 1,9 тыс. км, проектная мощность – 12-15 млрд кубометров газа ежегодно. Его планируют проложить по дну Восточного Средиземноморья в Италию через территорию Греции. Ресурсной базой становятся месторождение «Афродита» на шельфе Кипра (оценка запасов – 200 млрд кубометров), а также залежи углеводородов у берегов Израиля – месторождения «Тамар» (280 млрд куб.) и «Левиафан» (620 млрд куб. м). В перспективе средиземноморский газ может дать до 10 процентов потребления голубого топлива в Европе.

Вашингтон поддержал сотрудничество этих стран, считая: строительство трубопровода «укрепит энергетическую безопасность Европы». И это далеко не случайно: Инвесторами EastMed на шельфе Кипра уже работают американские Exxon Mobil, Cheniere, Noble Energy, в перспективе к ним могут присоединиться французская Total, а также итальянская ENI.

Турция в этом соглашении участия не приняла, хотя Анкара уже давно направила свои суда для бурения на шельфе региона. Действия Анкары вызвали резкий протест Никосии и Афин, считающих этот район исключительной экономической зоной Кипра – вокруг шельфа существует глубокий геополитический конфликт с Турцией. Это подписанное в Афинах соглашение скорее воспринимается как политический демарш против Турции, действия которой по бурению скважин возле Кипра осудили и Вашингтон, и Брюссель.

Следует также отметить: с проектом EastMed Греция, как и Израиль, рискует оказаться в остром противостоянии с Турцией, которая вряд ли безропотно согласится с происходящим. Если интересы Турции не будут учтены, конфликт между странами-членами НАТО неизбежен. Также ещё надо учесть и интересы Египта, с которым, как и с Турцией, у Греции до сих пор не подписано соглашение о разграничении морских границ. Без этого практическая реализация проекта весьма проблематична – слишком много рисков.

По мнению Анкары, «ни один проект, который игнорирует Турцию, имеющую самую протяженную береговую линию в Восточном Средиземноморье, и турок-киприотов, которые имеют равные права на природные ресурсы острова Кипр, не будет успешным». Турция является «наиболее экономичным и безопасным маршрутом для транспортировки природных ресурсов Восточного Средиземноморья на рынки в Европе».

Интригу в происходящее добавляет информация о том, что Израиль и Турция ведут секретные переговоры, направленные на достижение соглашения о морских границах и исключительных экономических зонах в Восточной части Средиземного моря.

Аналогичное соглашение в ноябре прошлого года между президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом и главой признанного ООН Правительства национального согласия (ПНС) Ливии Фаизом Сараджем вызвало бурю негодования в Греции и на Кипре, которые жаловались на то, что это позволит Анкаре незаконно добывать газ в их исключительных экономических зонах. Израиль осудил эту сделку как незаконную, но в то же время заявил, что не будет отправлять свой военный флот, чтобы противостоять планам Турции.

Так что такая сделка политически и юридически трудно осуществима. Любое соглашение между Израилем и Турцией может повлиять на морские границы и исключительные экономические зоны Кипра и вступить в конфликт с существующими договорённостями между Израилем и Кипром, особенно в отношении разведки нефти и газа. Израиль и Кипр являются субъектами соглашений, которые полностью соответствуют международному морскому праву. Если бы Израиль заключил такое соглашение с Турцией, ему пришлось бы аннулировать свои предыдущие договорённости с Кипром.

По этому поводу Кипр, Египет, Франция, Греция и Объединённые Арабские Эмираты в своём совместном заявлении осудили «незаконную деятельность» Турции и её «экспансионизм» в поисках природного газа в кипрских водах. Однако Израиль не подписал это заявление, и МИД еврейского государства позже заявил, что он «гордится дипломатическими отношениями с Турцией». Так что интрига присутствует до сих пор…

Ещё одним масштабным проектом, о котором следует упомянуть (на всякий случай, на заметку), является ведущееся уже третий год строительство российской промышленной зоны в районе египетского Порт-Саида. Под неё России выделена площадь 5 млн кв. метров.

ВОСЬМОЙ ФАКТОР: активное развитие военного и военно-технического сотрудничества США и НАТО с постсоветскими Украиной и Грузией. Республиками, стремящимися стать членами альянса и являющимися его «особыми» партнёрами. В этом году США заявили о полной поддержке вступления Украины и Грузии в НАТО.

Необходимо отметить факт, являющийся принципиальным: отношения «незалежной» Украины и НАТО были официально установлены в 1992 году, когда эта бывшая союзная республика после получения независимости присоединилась к Совету североатлантического сотрудничества (позднее переименован в Совет евроатлантического партнёрства). Менее чем через два года, в феврале 1994-го, Украина первой среди государств СНГ заключила рамочный договор с НАТО в рамках инициативы «Партнёрство ради мира», поддержала инициативу государств Центральной и Восточной Европы о вступлении в альянс. В развитие этого в 2002 году последовал «Индивидуальный план партнёрства с НАТО». На данный момент Украина член-аспирант НАТО.

Говоря об этом, как представляется, следует обратить внимание на принципиальные моменты, на которые почему-то мало обращается внимание, в том числе и у нас, в России.

К 1 января 1996 года на основе ранее достигнутых между Россией и Украиной договорённостей и по результатам комплекса мероприятий в рамках российско-украинских межгосударственных соглашений официально-формально должен был завершиться флотораздел – процесс определения судьбы Черноморского флота бывшего СССР. Флот должен был быть поделён между двумя государствами, российская и украинская его части, соответственно, должны были обрести свой статус. Однако это, как и многое другое в отношениях Москвы и Киева, не произошло. Причин загона в тупик этого процесса было несколько, но главная причина заключалась в нежелании украинской стороны в полном объёме выполнять ранее достигнутые договорённости – их выполнение всячески затягивалось, они дезавуировались, выхолащивались, нивелировались. В итоге Военно-морские силы Украины к этому моменту по факту уже существовали, статус же российской части флота так и не был определён. Наступал момент истины: надо было что-то делать…

В конце концов, в мае 1997 года было решено «гордиев узел» разрубить (уж как там договаривались, достойно отдельного описания). 28 мая в Киеве премьер-министры двух стран подписали так называемые «базовые соглашения» по ЧФ, в т.ч. Соглашение между Россией и Украиной «О статусе и условиях пребывания Черноморского флота Российской Федерации на территории Украины».

Отметим немаловажные «детали»: буквально накануне, 27 мая, в Париже состоялось подписание основополагающего акта Россия-НАТО. За два месяца до этого, 20 марта, в Брюсселе в штаб-квартире НАТО состоялся 1-й раунд переговоров о формализации отношений Украины и альянса. 7 мая в Киеве его генсек Х. Солана установил с украинским руководством отношения «особого партнёрства», закрепив эти связи открытием в Киеве представительства НАТО.

Есть и моральный подтекст (или фон) этих событий: в день подписания акта Россия-НАТО в Севастополе моряки-черноморцы простились со своим любимцем-символом – флагманом флота противолодочным крейсером-вертолётоносцем с гордым именем «Москва». «Москву» продали: после списания «пустили на иголки» – отправили на металлолом за рубеж.

В те дни случились и другие знаковые события, которые необходимо рассматривать в «одной связке».

31 мая состоялся первый официальный визит на Украину президента Бориса Ельцина. Со своим коллегой Леонидом Кучмой он подписал «Большой договор» – Договор о дружбе, сотрудничестве и партнёрстве между Российской Федерацией и Украиной. Подчеркнём: накануне, 30 мая, в Киеве бы парафирован договор Украина-НАТО. Случайность? Закономерность! В те времена подобного рода действия не просто координировались с Западом, а утверждались «Вашингтонским обкомом». Дальнейшие события, в том числе связанные с флотской, севастопольской и крымской проблематикой, это только подтверждают.

Связи альянса и Киева бурно развивались по различным направлениям – «полный фарш», начиная от обмена делегациями, заканчивая масштабными учениями и военными операциями в различных районах мира в составе войск НАТО и их союзников (Ирак, Афганистан, Африка и т.д.).

В 2005 году после «Оранжевой революции-2004» и прихода к власти президента Виктора Ющенко сотрудничество с НАТО приобрело формат «Ускоренного диалога», который призван был стать первым шагом на пути вхождения Украины в Организацию Североатлантического договора. В начале 2008 года альянс получил просьбу от руководства страны присоединить Украину к «Плану действий по членству в НАТО» (ПДЧ). Однако на Бухарестском саммите НАТО в апреле того же года украинская сторона получила отказ из-за позиции Германии и Франции. Тем не менее после этого генеральный секретарь НАТО Яап де Хооп Схеффер заявил, что Украина со временем станет полноправным членом альянса.

В 2010 году с приходом к власти президента Украины Виктора Януковича внешнеполитическим приоритетом Украины вновь стал внеблоковый статус. Тем не менее реально взаимодействие с блоком продолжалось во всех областях развёрнутого сотрудничества, включая работу по переходу вооруженных сил на стандарты НАТО, обмен информацией, проведение совместных учений, подготовку кадров и т.д.

После Евромайдана и смены власти в феврале 2014 года Украина возобновила курс на вступление в НАТО. В декабре 2014 года Верховная рада Украины приняла внесённый президентом Петром Порошенко законопроект, которым внеблоковый статус Украины отменялся. В июне 2017 года были внесены изменения в законодательство: членство в НАТО было провозглашено одним из внешнеполитических приоритетов Украины. В 2019-м вступили в силу конституционные поправки, закрепившие стратегический курс на получение полноправного членства Украины в Евросоюзе и НАТО на уровне конституционной нормы.

Это – решения и меры на законодательном уровне. Что же касается реального сотрудничества, то необходимо подчеркнуть: Украина взаимодействует с альянсом больше и масштабнее, чем иные его члены. ВСУ и другие «силовики», не говоря уже о спецслужбах, участвуют во всех значимых операциях, миссиях и акциях.

Конечно, многое зависит от того, как и чем наполняются договорённости, как работают решения, принятые «для внутреннего пользования». Наполняются они конкретно и, конечно, работают.

Например, в декабре прошлого года украинский президент обсудил с генсеком НАТО предоставление Украине статуса партнера с расширенными возможностями на полях 56-й Мюнхенской конференции по вопросам безопасности. Владимир Зеленский поблагодарил Йенса Столтенберга за неизменную солидарность альянса с Украиной, поддержку суверенитета, территориальной целостности и евроатлантических устремлений страны. «Реформы, над которыми мы работаем, приближают Украину к НАТО. Мы модернизируем сектор безопасности и обороны страны в соответствии со стандартами альянса», – подчеркнул Зеленский.

Также он сообщил о продолжении выполнения соответствующих годовых национальных программ под эгидой комиссии «Украина-НАТО», которые являются «эффективным инструментом системных преобразований в стране». В ходе встречи Зеленский поднял вопрос предоставления Украине статуса партнера НАТО с расширенными возможностями. В свою очередь Столтенберг отметил, что ожидает дополнительной помощи Украины в международных миссиях.

В ответ на эти заявления, что называется, в продолжение темы, в украинской парламентской фракции «Европейская солидарность» потребовали от правительства ускорить процесс вступления страны в НАТО, интенсифицировать евроинтеграционные процессы для скорейшего вступления Украины в Евросоюз и НАТО. Показательно: рупором этого демарша стал лидер «Евросолидарности» экс-президент Петр Порошенко: «Мы требуем от власти ускорения евроинтеграционных процессов. Как единственная государственная оппозиционная сила – готовы поддерживать любые шаги власти, которые приближают нас к ЕС и НАТО».

Порошенко отметил закрепление Верховной Радой в Конституции Украины курса на вступление в Евросоюз и НАТО: «Год назад по моему представлению Верховная Рада закрепила в Конституции курс на вступление в Евросоюз и НАТО. Новый президент вроде подтвердил европейский и евроатлантический курс Украины. Новая Верховная рада по инициативе команды «Европейская солидарность» – проголосовала постановление о неизменности именно такой стратегии».

По мнению Порошенко, перед Украиной стоит задача добиться предоставления Украине плана действий относительно членства в НАТО, предусматривающего обязательства со стороны альянса – принять страну, когда она выполнила план. «Реальный ПДЧ, в отличие от национальных программ, предусматривает обязательство не только Украины, но и со стороны самого НАТО – принять страну, когда она выполнила план. Вот почему я так настойчиво требую от власти занять в этом вопросе активную наступательную позицию», – подчеркнул Порошенко. По его словам, сейчас едва ли не последняя возможность получить ПДЧ в среднесрочной перспективе: «Двери будут открыты не всегда. И окно возможностей тоже закроется. Упустим шанс – потомки не простят!».

Украинским политикам вторят их американские и западные коллеги, со своей стороны стимулируя их активность. Свои предложения и инициативы они «публичат» по поводу и без таковых. Буквально на днях экс-спецпредставитель США по Украине Курт Волкер предложил изменить условия приема в НАТО государств – республик бывшего СССР так, чтобы альянс мог включить эти государства «без объявления войны России»: «Россия хочет не позволить странам, таким как Украина, Грузия, Молдавия, вступить в альянс. И она оккупировала определенные территории в этих странах».

Он пояснил, что НАТО не хочет включать в себя страны, в которых есть «оккупированные Россией» территории, поскольку согласно пятой статье устава альянса это автоматически означало бы необходимость воевать с Россией. В связи с этим Волкер предложил не применять эту статью к бывшим странам СССР. «Мы обязуемся первыми не применять силу, чтобы их вернуть, и поддерживать только мирную реинтеграцию этих территорий и восстановление целостности стран, стремящихся вступить в НАТО. Это должно избавить Россию от стимулов для продолжения оккупации этих территорий», – заключил он.

Буквально на днях, как будто в развитие этих сентенций, президент Владимир Зеленский утвердил годовую программу по реализации политики евроатлантической интеграции Украины – соответствующий указ о «Годовой национальной программе под эгидой Комиссии Украина – НАТО на 2020 год» он подписал 26 мая. Подчеркивается: программа направлена на планомерную реализацию закрепленного Конституцией стратегического курса государства на обретение полноправного членства в альянсе. Кстати, украинские президенты ежегодно, начиная с 2011 года, утверждают программы сотрудничества с Североатлантическим альянсом.

Как отмечается, эта программа определяет стратегическую цель реформ, цели и приоритетные задачи в рамках реализации политики евроатлантической интеграции Украины, а также государственные органы, ответственные за выполнение этих задач. Реформирование коснется и самих госорганов, на которые и будет возложена ответственность за ключевые аспекты интеграции в НАТО. Прежде всего «переформатирование» коснется Минобороны Украины, а также изменится и стратегия «демократического гражданского контроля» страны. Отмечается, что его нынешний формат «не дотягивает» до стандартов, предъявляемых к потенциальным партнерам и странам-членам НАТО.

Программа описывает конкретные действия, которые необходимо предпринять органам власти, командованию вооруженных сил и государственным структурам Украины для как можно более скорой евроатлантической интеграции. Всего в программе этих действий указано около пятисот. Среди них, например, создание в Киеве центра кибербезопасности, а также изучение опыта стран НАТО в области контроля качества продуктов питания и ветеринарного обеспечения служебных животных. Говорится в документе и о реформах в вооруженных силах, и о борьбе с коррупцией, и о прозрачности выборов, и о создании благоприятного бизнес-климата, и об «обеспечении безопасности и благосостояния граждан», и о «решимости защищать демократию, свободу личности и верховенство права». Отдельно оговаривается приоритет дипломатической работы.

«В контексте подготовки Украины к обретению членства в НАТО и ЕС приоритетной в 2020 году остается деятельность, направленная на сохранение международного консенсуса в вопросе поддержки Украины, продолжение санкционного давления на Российскую Федерацию для прекращения вооруженной агрессии против Украины, освобождения всех незаконно удерживаемых граждан Украины, а также освобождения временно оккупированных территорий в Донецкой и Луганской областях, Автономной Республики Крым и города Севастополя», – говорится в документе. Восстановление суверенитета Украины в международно признанных границах и обеспечение безопасности граждан на всей территории страны называются основными задачами государства, решать которые Киев намерен в соответствии с уставом и принципами не только НАТО, но и ООН. И хотя не только членство Украины в НАТО, но и получение предшествующего этому плана действий (ПДЧ) пока еще в отдаленной перспективе, тем не менее, в самом альянсе регулярно отмечают: Украина обязательно станет его членом. Правда, при этом о каких-либо сроках говорить отказываются… Пока…

Разумеется, для альянса Украина прежде всего представляет интерес как территория – огромный военный плацдарм, равный по площади Франции, непосредственно граничащий с Россией, её самыми развитыми и населёнными регионами. Увы, с распадом СССР Российская Федерация по ряду географических и других параметров откатилась к допетровским временам, к рубежам Засечной черты – системы оборонительных сооружений из деревянных засек, применявшихся с XIII века на Руси и получивших особое развитие в XVI-XVII веках (Белгород и др.). Важны, конечно, её экономический, мобилизационный и людской потенциал, промышленные и научные разработки. Немаловажно использование Украины в идущем десятилетия противоборстве с Россией, ведущемся в разных сферах по различным направлениям в интересах Запада без прямого привлечения его сил.

Военно-политическое, военное сотрудничество США и Запада с Украиной развивается по различным направлениям. Оказывается прямая материально-финансовая помощь военному ведомству; организована координация действий и обмен информацией, в том числе по разведке и вопросам боевого управления, идёт системная работа по переходу на стандарты альянса, осуществляется взаимодействие по линии военно-технического сотрудничества, реализуется комплекс программ по подготовке кадров, включая деятельность инструкторов на Донбассе – в зоне антитеррористической операции ВСУ (АТО, сейчас – ООС, Операции объединённых сил).

Пожалуй, самым показательным в реализации курса Киева по вступлению в Североатлантический военный блок является переход на стандарты НАТО – реформирование всех структур и систем деятельности военного ведомства. Это касается буквально всего – от вопросов планирования и управления до элементов униформы и организации питания военнослужащих. К примеру, недавно минобороны Украины официально заявило о завершении первого этапа реформирования вооруженных сил страны, по итогам которого созданы четыре новых командования (командование Объединенных сил ВСУ, командование медицинских сил, командование сил поддержки, командование войск связи и кибернетической безопасности). Такое изменение структуры войск направлено на достижение четкого разграничения полномочий между всеми органами военного управления по принципам Североатлантического альянса. «Переход на стандарты и структуры НАТО – необратимый процесс, который отвечает четким требованиям развития современного украинского войска», – подчеркнули в минобороны незалежной.

Несмотря на различную по объёму в разные периоды военную помощь Киеву, её оказание можно также охарактеризовать как отлаженный и устойчивый процесс. Как пишет американский политический журнал Washington Examiner, очередным доказательством ответственного отношения президента Д. Трампа к нему стало выделение Соединёнными Штатами в 2019 году 250 миллионов долларов в качестве военной помощи украинской армии и спецслужбам. Всего же, с учётом новых поставок, сумма, выделенная Соединёнными Штатами для оказания Украине военной поддержки с 2014 года, составляет 1,5 миллиарда долларов.

Сейчас, в июне 2020 года, Пентагон заявил о готовности предоставить Украине дополнительную военную помощь. Военное ведомство уведомило американский конгресс о том, что проведение реформ на Украине позволяет осуществить дальнейшее выделение Киеву военной помощи на сумму 125 млн долл. По мнению «ястребов», подтверждение о том, что Украина продвинулась в борьбе с коррупцией, повышении прозрачности и усилении общественного контроля, требуется по закону, чтобы продолжить выделение Киеву военной помощи.

Речь как раз идет о второй части одобренного конгрессом пакета помощи на сумму 250 млн долл. Предполагается, что в его рамках Украина получит мобильные РЛС артиллерийской разведки, несколько десятков машин скорой помощи, аппаратуру засекреченной связи и два патрульных катера, оснащенных 30-мм автоматическими пушками с дистанционным управлением.

Между Киевом и Вашингтоном постоянно идёт обсуждение того, какое именно оружие необходимо Украине. И его номенклатура весьма широка: как отметил бывший временный поверенный в делах США в Киеве Уильям Тейлор, конгресс США давал «добро» на 890 наименований снаряжения и вооружения. «Это противокорабельные ракеты, беспилотники, радиокоммуникационное оборудование. Это то, что поступает. Именно так, это то, что будет поступать», – заявлял дипломат.

Washington Examiner отмечает: эти поставки предназначены для «сдерживания и подавления российской агрессии». В эту военную помощь входят различные виды летального оружия и технических средств, в том числе для ВМС, морской пехоты и Морской охраны Государственной пограничной службы Украины.

«Политика Трампа безупречна – она пропорциональна, хорошо продумана и соответствует нашим лучшим идеалам», – констатирует издание. Ну что же: таковы в США идеалы. Что касается Украины, то по этому поводу можно горько пошутить: Вашингтон будет вести войну с Россией до последнего украинца.

Особое направление противоборства с Россией – морское, флотское.

Следует напомнить: как раз проблемы Черноморского флота, Севастополя и Крыма, на территории которого базировались и базируются основные флотские силы, стали первым препятствием, главной темой налаживавшихся с 1992 года российско-украинских отношений, оселком их проверки на прочность и эффективность. Проиграв в этом противостоянии, Киев не умерил своих амбиций и темперамента, сделав морскую, флотскую проблематику одной из главных как в борьбе с Москвой, так и сотрудничестве с Западом. История этого противоборства и взаимодействия в её популярном изложении может насчитывать несколько томов. Остановимся на событиях последнего времени.

В мае нынешнего года Киев предложил НАТО разработать стратегию сдерживания России в Черноморском регионе. Украина готова вместе с альянсом к разработке соответствующих совместных мер. Об этом заявил вице-премьер по вопросам европейской и евроатлантической интеграции Вадим Пристайко. Послам стран-членов альянса и представительству НАТО на Украине он заявил: Украине и НАТО следует разработать стратегию сдерживания России в Черноморском регионе в информационном, экономическом, правовом и военном планах. По его словам, Украина хотела бы видеть большее присутствие морских сил НАТО и США в Черном море.

Данный посыл украинского руководства, как представляется, является не просто подтверждением курса на развитие сотрудничества с альянсом, а сигналом на вывод его на новый уровень. Сегодня Киев последовательно ведёт политику по привлечению в Черноморский регион «третьих сил», его милитаризации, расширению формата военно-морской деятельности не только в Чёрном, но до недавнего времени демилитаризованном Азовском море.

Собственно, ничего нового в этой инициативе нет, если проанализировать хотя бы «открытую» информацию – Пристайко артикулирует уже осуществляемое, придав ему «свежо звучащую форму».

Так, например, в минувшем марте в Одессе и прошла встреча командования Военно-морских сил Вооруженных сил Украины с представителями иностранных военных ведомств – участниками морского подкомитета многонационального объединенного координационного комитета по вопросам военного сотрудничества и оборонного реформирования. Присутствовали представители вооруженных сил Канады, Румынии, Дании, Швеции, военно-морских сил США и штаба операции «ORBITAL» Великобритании. Её целью стало обсуждение комплексной программы подготовки личного состава ВМС ВС Украины и углубление сотрудничества.

Возглавивший встречу с украинской стороны командующий ВМСУ адмирал Игорь Воронченко отметил: «Мы как можно скорее внедрили систему подготовки в рамках новой структуры, которая была сформирована в Военно-морских силах по стандартам альянса. Для того, чтобы как можно быстрее получить достаточные оперативные возможностеи, мы уже перешли на N-структуру, которая совместима с организационной структурой НАТО».

Во время встречи состоялось обсуждение направлений предоставления инструкторской помощи вооруженными силами иностранных государств. Этот план включает в себя организацию подготовки личного состава украинских ВМС и дальнейшую реорганизацию учебного процесса в учебных заведениях флота.

Подобного рода вопросы взаимодействия с натовцами обсуждаются и решаются на двухсторонней основе. Так, в конце прошлого года с недельным рабочим визитом в Турецкой Республике находилась делегация во главе с командующим ВМСУ адмиралом И. Воронченко. Накануне визита Украина и Турция предварительно договорились укрепить сотрудничество военно-морских сил в Черном море. Необходимость приложения совместных усилий для стабилизации ситуации в регионе украинская сторона объяснила «угрозой со стороны России».

Целью визита как раз и стало продолжение диалога в военно-морской сфере между ВМС ВС Украины и ВМС Турецкой Республики, обсуждение актуальных проблем региональной безопасности. Проведён ряд важных встреч по вопросам реализации задач двустороннего сотрудничества, среди которых состоялась встреча с представителями промышленности. Обсуждались вопросы возможного военно-технического сотрудничества в области кораблестроения. Также делегация посетила Командование Южного морского района (Измир), амфибийных сил (Фоча), бригаду морской пехоты и корабли. Украинские военные имели возможность ознакомиться с организационной структурой, задачами, подготовкой, образцами вооружения подразделений и т.д.

Командующий ВМС Турецкой Республики адмирал Аднан Озбал во время переговоров с украинской стороной подчеркнул заинтересованность в сотрудничестве двух флотов и развитии военно-технического сотрудничества, а также подчеркнул неизменную позицию Турции в поддержке стремления Украины к вступлению в НАТО.

В феврале этого года было подписано украино-турецкое соглашение о военно-финансовом сотрудничестве. «Прежде всего это расширение украинско-турецкого сотрудничества в оборонной отрасли по следующим направлениям: совместное производство высокоточных противотанковых средств; ремонт и эксплуатация вертолетов; поставка авиационных двигателей; сотрудничество в области противодействия беспилотным авиационным комплексам; транспортная авиация и тренажерные комплексы», – писал тогда первый «при Зеленском» министр обороны Украины Андрей Загороднюк. Министр отмечал: тесное сотрудничество с турецкими партнерами поможет повысить уровень безопасности в акватории Черного моря: «Мы рассчитываем на развитие сотрудничества для повышения безопасности в регионе путем обмена информацией о военно-морской обстановке в акватории Черного моря, а также повышения возможностей по противовоздушной обороне в рамках совместного участия в программе НАТО (Air Situational Data Exchange) с вооруженными силами Турецкой Республики». Турки выделили украинским партнёрам 200 млн турецких лир (около 33 млн долларов) на закупку военной техники.

Другим «любим друже» на Черном море для Украины, разумеется, является Румыния. Киев Бухаресту также предложил усилить сотрудничество в военно-морской сфере для совместного противостояния России в Черном море. 15-й министр обороны Украины Загороднюк во время встречи со своим румынским коллегой Николае Чуке в рамках Мюнхенской конференции обсудил возможность обмена информацией о воздушной и морской ситуации в Черном море. «Это поможет нам более действенно реагировать на общие угрозы в регионе», – написал тогда Загороднюк, подчеркнув, что обе страны «обеспокоены угрожающими действиями России в Черном море и милитаризацией» Крыма. В минобороны Украины отметили: участники переговоров также обеспокоены развитием ситуации на Азовском море.

Помимо этого, Украина предложила Румынии провести совместные военные учения, а также расширить деятельность международного инженерного батальона «Тиса». Министр также выразил надежду, что румынская сторона поддержит стремления Украины присоединиться к программе партнерства расширенных возможностей НАТО.

Надо сказать: несмотря на вопросы, связанные с проблемами украино-румынских отношений (статус острова Змеиный, освоение шельфа вокруг него и др.), ежегодно ВМС Украины и Румынии в течение нескольких дней проводят двусторонние учения на Дунае. Периодически корабли двух стран обмениваются визитами. Видимым широкой публике апогеем взаимодействия становятся американо-украинские, а на самом деле ежегодные международные учения серии «Си бриз» – в них участвуют порядка полутора десятков стран.

Как раз организация совместных учений является стабильно развивающимся направлением сотрудничества Украины с альянсом. Их значительная часть проводится в акватории Черного моря и приморских районах, на полигонах Юга Украины. Всего на Украине в текущем году планируется провести украинско-американские учения Rapid Trident-2020 и Sea Breeze-2020, украинско-молдавские маневры «Юг-2020», украинско-румынские учения Riverain-2020 и украинско-британские Warrior Watcher-2020.

В этом году, пожалуй, самыми масштабными из них станут учения Sea Breeze-2020 только на море. Несмотря на ситуацию с пандемией коронавируса, они всё равно пройдут, правда, на море и с применением авиации. Соответственно, основное внимание будет уделено отработке безопасности операций на море, среди которых противолодочная, противокатерная, противовоздушная оборона.

По планам в Sea Breeze-2020 примут участие около 10 стран, а «одной из особенностей будет привлечение к обучению кораблей постоянной группы НАТО». В Одессе в многонациональном штабе специалистами Болгарии, Великобритании, Грузии, Дании, Эстонии, Канады, Латвии, Литвы, Молдавии, Норвегии, Польши, Румынии, Турции и Швеции согласована концепция будущих маневров.

5-9 октября с НАТО планируется провести в Одессе совместные учения по обеспечению безопасности в Черноморском регионе «Нерушимая устойчивость-2020». Как отмечал украинский вице-премьер по вопросам европейской и евроатлантической интеграции (ныне – министр иностранных дел) Дмитрий Кулеба, учения важны «для развития нашей системы национальной устойчивости в противодействии гибридным угрозам». Их участники будут отрабатывать алгоритмы действий в кризисных ситуациях, которые могут возникнуть в Черноморском регионе. «Цель – слаженно, своевременно и грамотно реагировать на кибератаки, нападения на порты, захват транспортных путей и другие угрозы», – уточнили в Киеве.

В этих учениях примут участие более 200 специалистов. С украинской стороны – представители более 20 ведомств, а со стороны альянса – представители центров передового опыта НАТО и представительства НАТО в Украине. Присоединится к ним и Европейский центр опыта по противодействию гибридным угрозам. Оценивать взаимодействие будет Высшая морская школа США. «Украина и НАТО отработают сценарий определенной критической ситуации, которая потребует слаженных действий. В течение обучения органы власти смогут сверить свои планы, проверить эффективность реагирования и восстановления, умение вовремя общаться между собой и информировать людей», – отметили в украинском Кабмине.

Безусловно: рассматривая ситуацию в Черноморско-Каспийском регионе, нам важно понять возможности украинской военно-морской компоненты.

За почти три десятка лет своей независимости Украина так и не смогла создать полноценные ВМС и обеспечить новыми кораблями свою Госпогранслужбу. Советское наследство в виде части Черноморского флота было бездарно разбазарено. Острейшей является проблема наличия, поддержания в боеготовом состоянии и пополнения корабельного состава. Парадокс, но факт: Украина, обладавшая судостроительными верфями мирового уровня, практически утратила отрасль военного кораблестроения. Сегодня Киев с протянутой рукой побирается по миру, клянчит у кого ни попадя корабельно-катерный секонд-хенд. Увы, финансы позволяют только такие варианты…

Уж больше десятка лет назад на Украине заговорили о возможности получения от США списанных фрегатов типа «Оливер Хазард Перри» (Oliver Hazard Perry), постройки 70-х годов. Причём речь шла о «хитрой» схеме, когда на этих кораблях должны были остаться американцы. Комбинация типа ленд-лиза с учетом опыта Первой мировой войны, когда флот Турции пополнился немецкими «Гебеном» и «Бреслау» «экстравагантным» путём – банальной сменой флага. Со временем эта идея с фрегатами как-то сдулась, но недавно вновь реанимирована.

Экс-заместитель начальника Главного управления разведки Минобороны Украины генерал-лейтенант Юрий Радковец по этому поводу заявил: «Мы уже забыли, что мы – морское государство. Мы уже сторонники какой-то концепции «москитного флота». Украина – это морское государство. Не эта политика «москитного флота» должна быть». По его словам, Украина должна иметь полноценные военно-морские силы. «Не будем говорить, как их создавать. Дорого, хлопотно, но пути есть – это брать фрегаты у американцев», – считает он. Имеются в виду всё те же фрегаты типа «Оливер Хазард Перри», в настоящее время передаваемые американцами ВМС разных стран. И якобы Вашингтон делал Киеву «подкупающие своей новизной» предложения.

Пока до их практического воплощения не дошло, но начало процессу положено: в сентябре прошлого года Береговая охрана США передала ВМСУ два списанных патрульных катера типа «Айленд» (Island – Остров) – Drummond (WPB-1323) – «Старобельск» («Старобільськ») и Cushing (WPB-1321) – «Славянск» («Слов’янськ»), построенных в 1988 году. Недавно достигнуто соглашение о передаче ещё нескольких списанных «Айлендов».

В течение двух последних десятилетий несколько западных стран предлагали Украине приобрести корабли и катера. Так, например, в 2018 году правительство Дании заявляло о готовности продать Украине три минных тральщика стоимостью 102 миллиона евро. Речь шла о противоминных кораблях модернизированного проекта кораблей Standard Flex 300 – Standard Flex 300 MCM, выведенных из состава Королевских ВМС Дании в течение 2010-2012 годов. Предложение завершилось обсуждением темы…

В прошлом году Украина и Франция подписали межправсоглашение, предусматривающее поддержку украинской стороны в усилении системы морской охраны и безопасности границ. В рамках проекта Киев купит 20 патрульных катеров FPB-98 Mk.I. Планируется, что корабельный состав Государственной пограничной службы Украины пополнится 32-метровыми патрульными катерами FPB-98 Mk.I производства компании ОСЕА. Они будут использоваться для охраны госграницы на море, в операциях наблюдения, надзора и контроля, поисково-спасательных операциях, а также для решения задач по противодействию диверсионно-разведывательным группам.

Каждый четвертый корабль предположительно будет изготовлен на одной из верфей Николаева. Таким образом, Украина сможет возродить производство катеров с алюминиевым корпусом. Украинцы надеются, что после реализации этой сделки производство катеров данного типа будет налажено на постоянной основе. По условиям соглашения, дополнительная комплектация катеров будет украинской, в том числе это малые скоростные шлюпки, которые изготавливаются в Харькове. Вооружение также будет украинского производства. Проект рассчитан на период до 2023 года, а первый катер Украина получит в 2021 году. Корабли будут размещаться в местах постоянной дислокации подразделений морской охраны ГПСУ – Одесса, Мариуполь, Бердянск, Измаил и Килия.

Говоря о системной работе по вовлечению Украины в военные структуры Запада, необходимо дифференцированно оценивать контакты, связи и, соответственно, результаты достигнутых договорённостей. Не только оценивать открытую информацию, выдаваемую Киевом в «игре на публику», но и стараться за отдельными фактами видеть тенденции, трансформирующиеся в явления.

Анализ свидетельствует: отношения Украины и Запала в сфере обороны и безопасности перешли в стадию создания инфраструктуры (в т.ч. военных баз и объектов) США и НАТО на украинской территории. В первую очередь это относится к сфере военно-морской деятельности. Показательным в этом смысле является строительство объектов в Очакове (Николаевская область), Одессе и её окрестностях.

Напомним: первые попытки создания пунктов базирования американских военных на Украине были предприняты ещё в 2006 году. Точнее, не на Украине, а на территории, временно находившейся под её юрисдикцией, – в Крыму.

В июне 2006 года 26-дневное «феодосийское противостояние», ставшее первой действительно массовой гражданской акцией противодействия проникновению США и НАТО на землю полуострова, увенчалось успехом. Вопреки очевидному желанию президента В. Ющенко, а также глав МИДа и минобороны Б. Тарасюка и А. Гриценко, американцам пришлось покинуть территорию Крыма и отказаться от участия в маневрах «Си бриз-2006» (Sea Breeze-2006) на этой земле. Более того, тогда были сорваны планы создания пункта базирования морской пехоты США в Старом Крыму. Не удалось создать инфраструктурные объекты на базе двух школ в Севастополе (в районе проспекта Генерала Острякова и на Северной стороне).

Не успели – пришла Русская весна, хотя в Севастополе уже был готов к работе натовский пункт управления, расположенный рядом со штабом ВМС Украины (район ул. Соловьёва). А из штаба ВМСУ в онлайн-режиме в течение нескольких лет осуществлялась координация, шла передача информации в британский Нортвуд, где расположено командование компонентом ВМС НАТО (представляет собой подчинённую структуру Командования объединенными силами НАТО в голландском Брюнсуме, специализируется на проведении военно-морских операций альянса и располагает постоянными военно-морскими группами СНМГ-1 и СНМСМГ-1 – SNMG1 и SNMSMG1). В Городе-Герое также действовал Центр «Номос» – Центр содействия изучению геополитических проблем и евроатлантического сотрудничества Черноморского региона. Под «крышей» этой украинской «неправительственной» аналитической организации работали «ещё те» ребята…

Как говорится, дальше – больше. С лета 2017 года в Городе славы русского оружия Очакове (здесь дислоцируется 5-я бригада надводных кораблей) якобы для Военно-морских сил Украины американцы стали строить Центр оперативного управления флотом. Красноречивый факт: строительством занимаются американцы без допуска к работам… украинцев. Работы в рамках программы по оказанию военной помощи (Foreign Military Construction Sales, FMCS) ведутся 1-м мобильным строительным батальоном морской пехоты США (NMCB 1), так называемыми Seabees («Морскими пчелами»). Как сразу отметили американцы, это «строительство на Украине является значительным достижением для NMCB 1. Наша способность поддержать в максимальной степени стремление Украины в Европу имеет стратегическое значение. Результатом станет улучшение инфраструктуры принимающей стороны, повышение ее обороноспособности, укрепление наших отношений и новые возможности для организации обучения».

Проект строительства, разумеется, засекречен и довольно масштабен, особенно с учетом того, что Очаков – город-то небольшой, периферийный, в котором флот всегда был представлен довольно ограниченными силами. Он включает в себя постройку самого центра оперативного управления, ремонтных мастерских, а также «пакета» инфраструктуры базы. «Нюанс»: как сказано самими украинцами (или американцами?), «морские центры управления оперативного(!) уровня (т.е. соответствующие, по нашим, российским, меркам, ни много ни мало военному округу или флоту!) призваны обеспечить гибкое управление ВМС во всём(!) диапазоне военных действий. Они предоставляют военному командованию инструменты управления флотом и обеспечивают принятие критически важных решений в сложных ситуациях. В составе такого Центра может быть развернут командный пункт, который поддерживает непосредственную связь с кораблями во время учений».

Создание центра ведется по линии военной помощи, которую США оказывают союзникам. В рамках программы на территории базы создают три объекта. Кроме оперативного центра, американские военные возведут ремонтную мастерскую для катеров (составляющих в настоящее время основу украинского флота), а также контрольно-пропускные пункты по периметру охраны базы. Предполагается, что украинские военнослужащие смогут использовать оперативный центр при проведении военно-морских и общевойсковых учений.

Это строительство, согласно первоначальным заявлениям, планировали завершить до конца 2018 года, однако сообщений о полном завершении работ пока нет. Вообще-то американцы осваивают этот регион давно – впервые они появились в Очакове в 2012 году. Тогда на территории Очаковской военно-морской базы они построили слип для спуска моторных лодок. Такая «необходимость» возникла из-за проведения очередных многонациональных учений Sea Breeze. Украинская сторона тогда отрапортовала, что объект станут использовать и в дальнейшем, в первую очередь для подготовки подразделений по борьбе с пиратством и терроризмом.

Её и используют: эксперты не исключают, что США, по крайней мере периодически, используют базу в Очакове в собственных целях. Прежде всего для проведения разведывательных мероприятий, тем более, что всё это происходит рядом с 73-м морским центром специальных операций ВМС Украины. Он специализируется на диверсионной борьбе и разведке, подводном минировании и разминировании, а также «многом другом». Так что американские морские «строители» вполне могут действовать в интересах разработки специальных методов и средств ведения боевых действий ВМС США непосредственно в этом важном приморском регионе. То есть «морские котики» двух стран вполне способны осуществлять разного рода «практические действия». И не только в «учебном» варианте. И с учетом того, что до «зоны войны» на Донбассе, до вод Азовского моря относительно недалеко.

О дальнейшем развитии инфраструктуры, в том числе завязанной на центр в Очакове, свидетельствует решение о строительстве базы ВМСУ на Азовском море. Местом дислокации станет город Бердянск, где возведут новые причалы для боевых катеров и жилые дома для личного состава. Стройку обещали закончить к концу 2021 года.

Президент Украины Владимир Зеленский лично одобрил проект строительства этой базы в Бердянске, получившей название «Восток». «Важно иметь свои корабли в этом месте. Ведь таким образом мы защитим наши порты, нашу торговлю. Это прямая помощь экономике», – заявил он.

Предполагается, что «Восток» построят за полтора года: уже в этом году Бердянский морской торговый порт передаст часть инфраструктуры Военно-морским силам Украины. В 2021 году на отведенной территории возведут три новых причала, административные здания, проведут дноуглубительные работы. Кроме того, в Бердянском государственном педагогическом университете откроют военную кафедру для подготовки офицеров. В спальном районе Бердянска для семей военнослужащих построят несколько многоэтажек. Общий бюджет проекта составит 553 млн гривен (20,2 млн долларов). Можно предположить: строящиеся объекты вполне могут быть использованы американцами и другими западными «партнёрами», особенно учитывая факт поставок ВМСУ иностранной техники и плавсредств, которые надо осваивать, эксплуатировать, ремонтировать…

В общем, поводов для присутствия «кураторов» особо искать не приходится. Тем более, что строительство ВМБ в Бердянске вполне вписывается в планы по созданию других инфраструктурных военных объектов в регионе «по стандартам НАТО». Они будут размешаться в Мариуполе и Северодонецке. Как сообщалось, эти военные базы будут создаваться «с нуля», их построят в «чистом поле». И наверняка в этом строительстве и вводе объектов в эксплуатацию без натовцев не обойтись.

Представители ВМСУ говорят, что реализация бердянского проекта позволит содержать здесь 12 катеров типа «Гюрза» украинского производства и Mark VI, строящихся на американской верфи SAFE Boats International – их украинцы надеются получить в следующем году. В Бердянск также собираются передислоцировать противоподводные диверсионные силы (боевых пловцов) и дислоцировать здесь батальон морской пехоты. К слову, 501-й отдельный батальон морской пехоты уже находится здесь на территории бывшей базы отдыха. Очевидно, он решает задачи участия в боевых действиях на Донбассе и прикрытия побережья с десантоопасных направлений.

О том, что в Бердянске обоснуются украинские военные моряки, было понятно давно – процесс милитаризации Приазовья идёт несколько лет. В советское время военно-морских объектов здесь не было, за исключением гидрографических (маяки, радионавигационные станции) и законсервированных «аэродромов подскока» морской авиации в Геническе и Сокологорном.

С 2016 года Украина в этом районе активно ведёт дноуглубительные работы, тогда же стали поговаривать о размещении здесь корабельно-катерного состава ВМСУ. Реально же созданием базы на Азовском море и направлением сюда сил Киев занялся в сентябре 2018 года. Тогда в Бердянск из Одессы перебросили малые бронированные артиллерийские катера «Кременчуг» и «Лубны». По морю, через Керченский пролив, украинцы сделать это не решились. МБАКи перевезли на автотрейлерах по суше, по сути воспользовавшись опытом итальянской 10-й флотилии МАС (Motoscafo Armato Silurante), – «Чёрный князь» Юнио Валерио Боргезе в 1942-м так же доставил на Азов свои катера.

В конце сентября 2018-го из Одессы в Бердянск отправились поисково-спасательное судно «Донбасс» (бывш. ПМ-9, «Краснодон» – плавмастерская, корабль управления-плавказарма) и буксир «Корец» (бывш. МБ-30). К слову, по пути их сопровождал самолет радиотехнической разведки ВВС США Boeing RC-135V. Через три дня суда добрались до азовских причалов, которые, очевидно, из-за старости и других причин для этого «железа» станут последними…

Затем в ноябре 2018 года Киев предпринял последнюю (на сегодня) попытку усилить ВМСУ на Азовском море. На этот раз, правда, успеха достичь не удалось.

23 ноября два малых бронированных артиллерийских катера «Бердянск» и «Никополь», а также и рейдовый буксир «Яны Капу» вышли из Одессы в направлении Мариуполя. Как позднее объясняли в Киеве, решение провести корабли именно через Керченский пролив вместо сухопутной доставки на Азов было принципиальным: отказ от прохода через пролив означал бы, по мнению властей Украины, признание его российским. На борту плавсредств находились 24 военнослужащих – моряки Военно-морских сил Украины и двое сотрудников военной контрразведки Службы безопасности Украины.

Украинцы не уведомили о своих действиях Россию, на полном ходу шли на Крымский мост, не отвечали на запросы и совершали опасные маневры. Российские пограничники их задержали. Украинских моряков вернули на родину в сентябре 2019 года в рамках обмена заключенными, а в ноябре Москва вернула Киеву плавсредства. После этого было заявлено о формировании в Бердянске дивизиона кораблей, в который вошли четыре единицы – всё те же поисково-спасательное судно «Донбасс», морской буксир «Корец» и малые бронированные артиллерийские катера «Лубны» и «Кременчуг», ранее действовавшие в составе тактической группы «Тритон».

Об участии в усилении инфраструктуры украинских ВМС в феврале этого года заявила и Великобритания. Конкретизации её вклада в «общее дело» пока нет, но, как известно, по сути в распоряжении НАТО находятся несколько портов: Одесса, Южный, Николаев и Очаков. Логистика позволяет им всесторонне развиваться, параллельно накапливая на прилегающих территориях любые объёмы вооружений. Даже при соблюдении всех конвенций по режиму Чёрного моря и проливов у НАТО всегда есть возможность концентрации здесь значительных корабельных и иных сил, в том числе с помощью использования русла рек. Вот лишь один факт.

28 ноября 2019 года Совет депутатов портового города Южный Одесской области удовлетворил просьбу министерства обороны Украины о выделении земельного участка под строительство «штаба для нужд ВМС НАТО». Штаб этот будет представлять собой военный городок с административными зданиями, рассчитанными на 200 сотрудников-военнослужащих. Если учесть достраиваемый для нужд США и альянса в Очакове «объект загадочного назначения», то можно утверждать: украинское побережье Черного моря осваивается конкретно и фундаментально.

Нечто схожее происходит и в Грузии, которая давно вовлечена США и НАТО, как говорят в Тбилиси, в систему «обеспечения безопасности» на Черном море, в «гибридную оборону» от России. Здесь интеграция с западными партнерами в военной сфере, пожалуй, идёт даже более активно, чем на Украине. Грузия активно участвует в международных миротворческих миссиях под эгидой НАТО и ЕС. Многое, что планируется и происходит, делается с учётом опыта и последствий войны 08.08.08 – «Августовской войны 2008 года». «Растущая роль Грузии в контексте архитектуры европейской безопасности и безопасности Чёрного моря была наглядно продемонстрирована на Мюнхенской конференции по безопасности. В своём вступительном слове председатель Мюнхенской конференции по безопасности Вольфганг Ишингер подчёркнуто отметил Грузию и сказал, что архитектура европейской безопасности немыслима без безопасности в Грузии и на Украине. Это нарратив и тема, которую мы обсуждали сегодня во время встреч», – отмечал в этой связи грузинский премьер Георгий Гахария.

В прошлом году между Тбилиси и Вашингтоном был подписан новый договор по военному сотрудничеству на ближайшие три года взамен предыдущего, действовавшего с 2016 по 2019 год. Отметим: в рамках истекшего соглашения США подготовили для армии Грузии девять батальонов и помогли с различным вооружением, включая передачу противотанковых комплексов системы «Джавелин».

Согласно новому соглашению Соединенные Штаты продолжат реформирование вооруженных сил Грузии, помогут усилить территориальную оборону, будут проводить совместные военные учения, в том числе и крупномасштабные. Также достигнуты договорённости о возможном строительстве военного аэродрома на базе Вазиани, близ Тбилиси. Другие подробности заключенного договора не обнародовались.

Вместе с тем сообщалось о том, что первый замминистра обороны США Дэвид Норквист по поводу подписания нового военного договора с Грузией заявил: «сотрудничество двух стран в военной сфере переходит на качественно новый уровень». Немаловажно и то, что ранее американский генерал-лейтенант в отставке Бен Ходжес в интервью грузинской службе «Голоса Америки» отметил: одной из лучших гарантий защиты Грузии станет увеличение в стране военного присутствия США. Он подчеркнул, что правительству Грузии следует продолжить работу по укреплению своей обороны и разработке методов «сдерживания Кремля», чтобы Россия не решилась на проведение в Грузии широкомасштабной операции, – «Грузия должна быть в состоянии сдержать Россию, прежде чем союзники придут на помощь».

В этой связи запускается процесс создания в Грузии военных баз (объектов) США под вывеской пунктов совместной безопасности – Cooperative Security Locations (CSL). На их территории будут располагаться запасы материально-технического обеспечения с минимальным количеством военного персонала США или без него. Как отмечают эксперты, речь идёт о так называемых базах с экзотическим названием «на лепестке лилии» (lily pad basing), которые дают возможность не просто присутствовать на территории конкретного государства, но при необходимости моментально развернуть опорные плацдармы – как ударные, так и логистические.

Разговоры о размещении на территории Грузии американских военных баз ведутся не первый год. Президент страны Саломе Зурабишвили по этому поводу говорила о нецелесообразности их размещения: «Не думаю, что это будет рекомендовано. Нам не нужно предпринимать шаги, которые могут быть расценены как провокации, и я не думаю, что США готовы к размещению здесь военной базы, которая, вероятно, вызовет реакцию как со стороны России, так и со стороны террористических движений, которые очень активны в этом регионе». Однако пункты совместной безопасности официально – не военные базы, к тому же их можно называть как угодно. Но, как ни назови, постоянное присутствие американских военных и техники вполне возможно и отчасти уже реализуемо.

США регулярно оказывают финансовую поддержку Грузии в сфере обороны, Тбилиси выделяет 2% ВВП на оборону, как того требуют стандарты НАТО. В разработке находится план по реформированию грузинской армии на ближайшие десять лет – до 2030 года. Внимание уделяется и военно-морской компоненте обеспечения безопасности Грузии.

Следует отметить: Грузия – единственная черноморская страна, не имеющая военно-морских сил в их «классическом» понимании. После попытки тогдашнего президента Михаила Саакашвили вернуть Южную Осетию и Абхазию в состав Грузии страна лишилась своих ВМС – всего за четыре дня практически все корабли и катера были уничтожены российскими моряками и спецназом. 10 августа черноморцы потопили два грузинских плавсредства. В следующие три дня были уничтожены корабли и катера, стоящие в порту Поти. Всего в ходе конфликта было уничтожено 11 кораблей ВМС Грузии. Кроме того, 15 скоростных катеров «Sea Doo» и десантных пластиковых надувных катеров «Black Shark» были взяты в качестве трофеев.

Спустя год Военно-морские силы Грузии были упразднены как отдельный род войск. Весь личный состав, инфраструктура и оставшийся корабельный состав были переданы в состав береговой охраны МВД Грузии.

С 2009 года Грузия стала получать от Турции и США технику, бывшую в употреблении. В 2016 году в США было принято решение передать береговой охране Грузии снятые с вооружения береговой охраны США патрульные катера типа «Айленд», WPB-1340 «Jefferson Island» (ныне «Ochamchir») и WPB-1345 «Staten Island» (ныне «Dioskuria»), эксплуатировавшиеся около 23 лет. Передача кораблей проходила в рамках программы министерства обороны США по реализации избыточного военного имущества Office of International Acquisition’s Excess Defense Articles Program (EDA). Американцы профинансировали 10-недельную подготовку грузинских экипажей для этих катеров и их перегон к новому месту службы. Как известно, в прошлом году такая же процедура проведена и с украинцами, которые, правда, заплатили 10 млн долларов за модернизацию плавсредств и их доставку в Одессу.

Это – лишь только часть развития сотрудничества между Тбилиси и Вашингтоном в военной и военно-технической областях, важным направлением этих связей является, конечно же, регулярное проведение совместных учений.

Последние, «крайние» из них, несмотря на пандемию коронавируса, состоялись в минувшем апреле. В первой декаде того месяца пять кораблей Второго постоянного военно-морского соединения НАТО (SNMG2) прибыли в грузинский порт Поти (корабли ВМС Канады, Италии, Болгарии, Румынии и Турции). С грузинской стороны в учениях участвовали катера береговой охраны пограничной полиции МВД «Очамчире» и «Диоскурия». При этом заявлялось: «сотрудничество, безопасность и стабильность в Черном море являются предметом серьезного интереса со стороны альянса», поэтому Военно-морские силы НАТО увеличили представительство в Черном море; «возможность тесного сотрудничества и учений с береговой охраной Грузии еще более углубляет взаимосовместимость между нашими силами». И хотя «тесное сотрудничество» в этот раз было на деле физически не слишком тесным (на фоне пандемии был принят ряд превентивных мер), сам факт проведения учений весьма показателен: в условиях борьбы с коронавирусом НАТО не отказалось от демонстрации поддержки Грузии.

Несмотря на то, что главный союзник Грузии в вопросе интеграции страны в НАТО – Соединенные Штаты Америки сегодня столкнулись чуть ли не с самым серьезным вызовом в новейшей истории, о Тбилиси в Вашингтоне помнят. Так, консервативное издание The Daily Signal, близкое к фонду Heritage Foundation, имеющему, в свою очередь, серьезное влияние на администрацию Дональда Трампа, опубликовало статью под заголовком «Грузия представляет собой опытного союзника США в борьбе с общими вызовами». В ней Грузия представлена важным партнером США по многим «критическим глобальным вопросам» – как в Ираке и Афганистане, так и в Черноморском регионе. И чуть ли не главным союзником Вашингтона в борьбе с пандемией COVID-19.

«Финансируемая США исследовательская лаборатория расположена на окраине грузинской столицы, ее цель состоит в том, чтобы предотвратить распространение болезней в регионе и бороться со смертельными патогенами, оставшимися от советской программы биологической войны. Основанная в 2013 году, лаборатория является важнейшим ресурсом в борьбе с коронавирусом. Сотни образцов тестируются здесь менее чем за 24 часа. Лаборатория Лугара, которая обладает уникальными современными технологиями, вносит значительный вклад в международные исследования коронавируса», – говорится в статье.

Примечательно: автор настаивает, что 2020 год крайне важен в вопросе сотрудничества между Грузией и США. Несмотря на пандемию, стороны должны сосредоточиться на важных экономических проектах, в том числе строительстве глубоководного порта Анаклия, соглашении о свободной торговле и продолжающихся усилиях по углублению оборонных связей как на двусторонней основе, так и в контексте НАТО.

Кстати, Брюссель не намерен сворачивать или тормозить интеграционные программы из-за смертельной инфекции. Приняв в члены Североатлантического альянса Северную Македонию, НАТО, как позже объяснил генсек Йенс Столтенберг, не собирается закрывать свои двери из-за коронавируса. Военно-политический блок адаптируется к новой реальности и предоставит еще больше помощи странам-аспирантам. В Тбилиси это назвали «безоговорочной поддержкой», а прибытие кораблей НАТО в порт Поти по расписанию – доказательством неизменности евроатлантического курса Грузии и готовности альянса открыть перед ней свои двери в ближайшем будущем.

В связи с изложенным выше следует сказать о ДЕВЯТОМ ДОМИНИРУЮЩЕМ ФАКТОРЕ, влияющем на трансформацию Черноморско-Каспийского региона, – роли Черноморского флота России в поддержании баланса военно-политических сил в регионе, обеспечении общей безопасности.

Известна истина: Время – Великий Учитель. После величайшей геополитической катастрофы XX века – развала СССР прошло уже почти три десятка лет. За это время менялись – вплоть до противоположных – оценки происшедших тогда и в последующем событий. По-разному сегодня воспринимается сам факт появления ГКЧП и «защита Белого дома России», как и его расстрел в октябре 1993-го. Определённые метаморфозы в общественном сознании произошли и с оценкой роли и значения существования у России её Черноморского флота.

На эту тему много сказано и написано. И непреложным фактом является то, что сохранение черноморцами Флота Юга России стало одной из судьбоносных скреп разваливающихся в 90-е годы несущих конструкций Российского государства. Флот оставил Севастополь русским, не дал превратить Крым в арену братоубийства, межэтнической и межнациональной бойни.

Главным и принципиальным стало то, что Черноморский флот в течение всех постсоветских лет выполнял свойственные ему задачи в полном объёме. Корабли ЧФ, как и всех других флотов России, с конца 1991 года прекратили свою деятельность в формате боевой службы в дальней морской и океанской зонах. Однако периодически они выходили в Забосфорье, а в 2002 году в Средиземное море под флагом заместителя командующего ЧФ вице-адмирала Е.В. Орлова вышел уже отряд кораблей. В 2003 году отряд кораблей Черноморского флота впервые в его новейшей истории вышел в океанскую зону – в течение трёх месяцев решались задачи в Индийском океане. Постепенно черноморцы возродили систему боевой службы и сегодня постоянно присутствуют в Средиземном море, выходят в Атлантику и Индийский океан.

После Русской весны с возвращением Севастополя и Крыма в состав России Черноморский флот получил возможность совершенствовать свою организацию, развивать силы. Увы, но в течение 23 лет Украина препятствовала модернизации корабельного состава, замене кораблей, подводных лодок, вооружения и военной техники морской пехоты и авиации на новые образцы. Поступление нового вооружения носило единичный характер. Теперь же флот получил мощнейший импульс в своём развитии, что гарантирует России военное доминирование в регионе и обеспечивает надёжность и эффективность системе обороны и безопасности. Крым, являвшийся в советское время не только всесоюзной здравницей, но и «непотопляемым сталинским авианосцем», в течение нескольких лет вернул этот неофициальный статус благодаря развитию сил Черноморского флота, Южного военного округа и 4-й армии ВВС и ПВО. Правда, по ряду параметров, в том числе весьма важных, ЧФ-2020 трудно сравнивать с ЧФ-1991. Это относится к числу баз и пунктов базирования, общему количеству военнослужащих и гражданского персонала, количеству кораблей и летательных аппаратов. Количественные показатели явно не в пользу числа кораблей дальней зоны, подводных лодок, единиц авиации.

Черноморский флот получил ряд новых кораблей, в т.ч. три фрегата, малые ракетные и патрульные корабли, тральщики, шесть дизель-электрических подлодок, оснащенных крылатыми ракетами «Калибр», различные катера и суда обеспечения. Благодаря существенному обновлению корабельного состава доля современных кораблей и судов сегодня превысила 50 процентов. С учётом новых поступлений доля современных кораблей и судов на Черноморском флоте в этом году составит 70 процентов. В ближайшей перспективе запланирована поставка ещё 16 современных боевых кораблей и судов обеспечения. Продолжается обновление парка морской авиации флота, самолёты и вертолёты оснащаются новейшими образцами вооружения, ежегодно поставляются модернизированные летательные аппараты. Существенно обновлён парк боевых машин соединений и частей сухопутных и береговых войск Черноморского флота. Практически завершено перевооружение ракетных подразделений на современные береговые противокорабельные ракетные комплексы «Бал» и «Бастион». В Крыму создан армейский корпус, в его составе соединения береговой обороны, разведки, артиллерийские части, подразделения ПВО, инженерного и тылового обеспечения, РХБ-защиты, связи и другие. На полуострове развернуто четыре дивизиона систем противовоздушной обороны дальнего действия С-400 «Триумф».

Возможности современных технических средств и оружия позволяют надёжно перекрыть всю площадь региона как с точки зрения обнаружения, контроля, сопровождения, так и поражения. Образно говоря, территории и акватории Черноморско-Каспийского пространства объединил и скрепил «Калибр» – ракетный удар кораблей Каспийской флотилии по объектам в Сирии это ясно, отчетливо и доказательно продемонстрировал. Наглядным примером демонстрации процесса формирования единого оборонного пространства является манёвр сил – корабли Каспийской флотилии, осуществив переход с Каспия в Средиземное море, успешно решали боевые задачи у сирийских берегов.

Вместе с тем следует отметить: возможностями концентрации сил и средств обладают и наши оппоненты. За последние несколько лет Россия восстановила свой контроль над Черным морем. Однако в Средиземном – господство НАТО. Кроме американского 6-го флота, здесь активно действуют ВМС Великобритании, Греции, Испании, Италии, Турции и Франции. По мнению командовавшего Черноморским флотом в 1998-2002 гг. адмирала Владимира Комоедова, на «средиземноморском, натовском направлении, с учётом мощи 6-го флота США и его эшелонированного построения, то есть флотов итальянцев, французов, англичан и т. д., нас (Черноморский флот, группировку кораблей ВМФ РФ в Средиземном море – С.Г.) превосходят в 27 раз. А в Чёрном море мы вообще окружены: не считая проблем с Украиной, его прибрежные страны Румыния, Болгария, Турция – в НАТО». Главком ВМФ России адмирал Николай Евменов отмечает: Североатлантический альянс резко усилил активность у российских границ, это представляет угрозу национальной безопасности, «мы не можем оставить без внимания факты резкого нарастания интенсивности мероприятий оперативной и боевой подготовки США и стран НАТО вблизи наших границ при формировании и реализации приоритетов развития ВМФ России». «Следовательно реально существуют угрозы национальной безопасности и необходимость защиты интересов России в Мировом океане, а это требует наличия современного Военно-Морского Флота, способного парировать данные угрозы», – подчеркивает Главнокомандующий.

Такая оценка соответствует содержанию «Стратегии национальной безопасности Российской Федерации», утверждённой Указом Президента РФ 31 декабря 2015 года. Очевидно, что угрозы национальной безопасности России носят «комплексный взаимосвязанный характер». В ст. 15 Стратегии как раз отмечается изменение баланса сил вдоль границ России: «Наращивание силового потенциала Организации Североатлантического договора (НАТО) и наделение ее глобальными функциями, реализуемыми в нарушение норм международного права, активизация военной деятельности стран блока, дальнейшее расширение альянса, приближение его военной инфраструктуры к российским границам создают реальную угрозу национальной безопасности РФ».

Следовательно, наличие у России сильного флота на Юге, его развитие, наращивание боевого потенциала является гарантом исключения самой возможности превращения бассейна Черного моря в театр военных действий.

И, наконец, о ДЕСЯТОМ ФАКТОРЕ – ЯВНОМ СТРЕМЛЕНИИ К РАЗМЫВУ ПРИНЦИПОВ И ПОЛОЖЕНИЙ КОНВЕНЦИИ МОНТРЁ, являющейся реальной и всё-таки эффективной гарантией мира и стабильности в Черноморском регионе. Попытки изменить её или заменить другим документом во многом определяют характер и тенденции происходящих геополитических трансформаций.

Отметим: это и движущий фактор, и одновременно результат, последствие системных и радикальных изменений геостратегического формата региона Причерноморья, превращения его в один из центров притяжения интересов и сил ведущих мировых геополитических игроков. Стремление к размыву режима плавания в Черноморских проливах, а в последующем – в акваториях Чёрного и Азовского морей – проявляют, естественно, антироссийские силы. И процесс этот, неуклонно нарастая, начался с распадом Советского Союза и сегодня в определённой мере определяет военно-политическую и дипломатическую повестку.

Периодически об актуальности этой темы напоминают политики, военные и разного рода эксперты. Так, например, экс-заместитель главнокомандующего ВМСУ и бывший советник-посланник Миссии Украины при НАТО в Министерстве иностранных дел Украины адмирал Игорь Кабаненко недавно заявил: нужно снять все ограничения для ВМС США в Черном море. Для этого Киев должен требовать пересмотра конвенции Монтрё, ограничивающей сроки нахождения в Черном море военных кораблей нечерноморских государств и их тоннаж, потому что в 1936 году, когда документ был одобрен, образовавшиеся впоследствии лимитрофы – такие, как Украина и Грузия, не подписывали конвенцию.

– Вот, говорят: «Она подписывалась всеми государствами Черноморского региона». Но на самом деле это не так – в 36-м году она не подписывалась Украиной и Грузией. Это сегодняшние реалии. Мы не подписывали, какая же это конвенция Черноморского региона? Потому что конвенция региона, которая определяет какие-то региональные условия относительно захода кораблей, она же должна опираться на решения всех стран региона. И так далее», – заявил Кабаненко. Чуть ранее бывший посол Украины в Турции, глава Дипакадемии Украины Сергей Корсунский также заявил: Киеву нужно добиться отмены или пересмотра Конвенции Монтрё. Понятно, зачем Украине это нужно: увеличить количество, тоннаж и сроки пребывания кораблей НАТО в Черном море. И инициатором продвижения таких идей является не только Украина.

Каковы перспективы?

С одной стороны, вряд ли Запад и Турция пойдут на то, чтобы явно нарушить конвенцию Монтрё, которая существенно ограничивает возможности действия военных кораблей нечерноморских держав в Чёрном море. Были, правда, нарушения её положений – прямые и косвенные, но всё-таки в основном конвенция работает. С другой стороны, не нарушая конвенцию явно, её статьи могут попытаться обойти с тем, чтобы не только пощекотать нервы России, но и создать для неё реальные угрозы. Как? Один из основополагающих пунктов конвенции Монтрё – ограничение сроком в три недели нахождения нечерноморских боевых кораблей в Черном море. При этом ничто не мешает этим кораблям ходить туда-сюда с интервалами в три недели, что, в принципе, при благосклонности Турции, как хозяйки и стража проливов, вполне возможно.

Возможно также размещение на Дунае плавединиц малого и среднего тоннажа на более длительный срок, что уже происходило. Например, в период кризиса на Балканах на Дунае базировались разведывательно-диверсионные катера США, которые однажды неожиданно появились в… «украинском» Севастополе. Поэтому нельзя исключать базирования таких плавединиц в портопунктах Днепра и Южного Буга. Более того, при желании (а в буйных головах оно может родиться) эти катера могут «всплыть невзначай» в украинских портах Азовского моря – в Бердянске и в Мариуполе, где уже создаётся военно-морская база и дислоцированы силы морского спецназа и морской пехоты ВМС Украины. Ведь на Азовское море конвенция Монтрё не распространяется, оно является морем двух стран.

Конечно, перебросить американские разведывательно-диверсионные катера через российский Керченский пролив не получится, но есть другие коммуникационные возможности и другие средства. Достаточно вспомнить, как во время Великой Отечественной войны в обход Босфора и Дарданелл для действий в Чёрном море были переброшены различные плавсредства и подводные лодки третьего рейха и Италии. Вспомним также о предложении передачи в лизинг ВМС Украины двух американских фрегатов типа «Оливер Х. Перри» с оставлением на борту американских «инструкторов». С учётом установления на Украине режима внешнего управления – чем не пример для подражания?

Кстати говоря, нечто подобное реально и в ВМС Румынии и Болгарии, которые являются всецело натовскими. Реально потому, что флоты этих стран существенно деградировали после ликвидации Организации Варшавского договора и некий лизинг для них может стать выходом из трудного положения с «сохранением лица». Особенно это относится к подводным силам, которые у румын и болгар ушли в небытие. Те же немецкие или итальянские подводники, «вспомнив всё» со времён Второй мировой, вполне могут помочь болгарам и румынам заполучить и освоить современные субмарины. Сменить на них военно-морские флаги одних государств НАТО на другие – дело недолгое. По этому же пути может пойти и Украина. Да и Грузия, перманентно жаждущая реванша хотя бы в виде символически-опереточного возрождения своего «флота», сгинувшего в войне 08.08.08.

Кому-то эти рассуждения, возможно, покажутся далекими от жизни. Однако сегодня нельзя исключать самых разных, в том числе «экзотических», вариантов развития событий. К слову, на встрече начальников генштабов балканских государств турецкий президент, обращаясь к генсеку Североатлантического альянса, произнёс знаменательные слова: «НАТО отсутствует на Чёрном море», это море «стало почти что российским озером. Если мы не будем действовать сейчас, история нам этого не простит». Конечно, Эрдоган лукавит и несколько сгущает краски, но всё же на таком высоком уровне подобные пассажи публичат не просто так…

Естественно, всё это вызывает у России обеспокоенность, которая сегодня материализуется в укреплении системы обороны и безопасности страны на Юго-Западном стратегическом направлении, в наращивании её военно-морской составляющей, опирающейся на Крым, главную военно-морскую базу Черноморско-Каспийского региона Севастополь и с недавних пор – на Новороссийск.

Такая обеспокоенность не может не находить выражения и в дипломатических инициативах. Ведь представление о том, что Россия всё время только и делала, что воевала с турками, – миф. Воевали, конечно, и немало, но бывали времена, когда Россия выступала союзником Порты и спасала её от жестокого поражения, если не гибели. Помогала Россия укреплять и государственность «послеосманской» Турции – государства светского, географически близкого. Об этом полезно помнить не только историкам. Потому сегодня нельзя допускать, чтобы российско-турецкие отношения снова «пошли вниз». Вспомним события начала этого года: невыполнение Анкарой договоренностей по Идлибу стало причиной возобновления наступления сирийской армии. В свою очередь президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган ввел на территорию арабской республики свои войска. Однако переломить ситуацию не смог.

Не имея возможности полноценно применить силовой сценарий, турки перешли к шантажу, пригрозив Москве перекрыть проход через Босфор. При этом заявлялось, что они будут действовать очень решительно и закроют пролив кораблям и подводным лодкам всех стран, которые посчитают нежелательными для Анкары. По мнению турецкого лидера, действия конвенции Монтрё не являются обязательными к соблюдению, тем более, если Турция начнёт войну на территории Сирии.

Ключевыми положениями конвенции Монтрё, определяющей правила использования проливов Босфор и Дарданеллы, являются права Турции на закрытие проливов. Если речь идет о войне, в которой Турция не участвует, Турция имеет право на закрытие проливов для прохода военных судов любой воюющей державы. В случае участия Турции в войне или в случае, если Анкара посчитает себя «находящейся под угрозой непосредственной военной опасности», страна может по собственному усмотрению разрешать или запрещать проход через проливы любых военных судов, – по этому поводу в те дни писала зарубежная пресса. Стоит отметить: ранее Турция закрывала свое воздушное пространство для самолетов ВКС РФ, в результате чего двум транспортным бортам и двум бомбардировщикам Су-24М пришлось «делать круг», обходя запретную зону через Иран и Ирак. Были и другие показательные примеры демонстрации Турцией своих «жёсткости» и реальных возможностей: достаточно напомнить историю о попытке Кипра купить у России ЗРК С-300…

В общем, будущее конвенции Монтрё – тема «ещё та»…

На стыке XX и XXI веков, при смене тысячелетий Время оказалось сжато, как пружина. Многие происходящие события несут с собой вызовы и угрозы, откуда их и не ждали. Не замечать принципиально новой ситуации в Черном и Каспийском морях, на масштабном Черноморско-Каспийском геостратегическом пространстве невозможно – это чревато непредсказуемыми глобальными последствиями. Необходимо просчитывать варианты возможных метаморфоз на несколько шагов вперед. «Осечки» и «затяжные выстрелы» могут дорого обойтись России. Новейшая история России на этот счёт изобилует массой «занятных» примеров, когда ситуация от военно-политического руководства государства требовала ответственных решений. Увы, они принимались не всегда.

 

Сергей ГОРБАЧЕВ,

исполнительный директор Института стран СНГ в Севастополе,

Ученый секретарь Военно-научного общества ЧФ,

председатель Союза журналистов Севастополя,

кандидат политических наук,

профессор Академии военных наук России,

капитан 1 ранга запаса

 

 

Запись опубликована в рубрике Авторские колонки, Новости. Добавьте в закладки постоянную ссылку.

1 комментарий: МОРСКОЙ ВЕКТОР ЮГА РОССИИ: ФЛОТ НА ФОНЕ МЕТАМОРФОЗ ГЕОСТРАТЕГИИ. 10 доминирующих факторов трансформации Черноморско-Каспийского региона

  1. Глеб говорит:

    Президент США Дональд Трамп решил, что Вашингтону необходим полноценный ледокольный флот в погоне за Россией , чтобы набрать себе политические очки перед выборами, заявил РИА Новости председатель Общероссийского Движения Поддержки Флота ДПФ капитан 1 ранга Михаил Ненашев.

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *