Наши собеседники — разработчики и преподаватели курса «Экстремальная журналистика» Ян Гагин и Сергей Минабутдинов

Если у вас нет прямой производственной необходимости, не заходите на русофобские информресурсы, проплаченные из кармана госдепа США. Это примерно то же, что искать комфорта на краю выгребной ямы. На одном из них, к примеру, второго ноября прошлого года можно было увидеть такое откровение: «Севастопольской журналистики и так практически не осталось, дышит на ладан, погрузившись в болото пропаганды. Теперь же в её скорой смерти не приходится сомневаться». Ну, про «болото пропаганды», как в народе говорят, чья бы корова мычала. И что это за истерика? Чем вызвано само пророчество? Оказывается тем, что в севастопольском филиале МГУ им. М.В. Ломоносова сотрудники ГАУ «Севастопольская телерадиокомпания» Ян Гагин и Сергей Минабутдинов начали проводить занятия по разработанному ими курсу «Экстремальная журналистика». На днях состоялось первое занятие с второй уже группой курсантов — так Ян и Сергей называют своих учеников, кстати, не только студентов. Пока Сергей вводит в курс дела своих подопечных, беседуем с Яном Гагиным.

— Идея эта появилась у нас года полтора назад, после того, как Сергей получил серьезную травму. Мы сидели в тесной компании и обсуждали, что необходимо сделать, чтобы оградить журналистов и вообще гражданских лиц, оказавшихся в зонах вооруженных конфликтов или иных экстремальных ситуациях, от чего-то подобного. В памяти всплыли случаи из жизни, ситуации, которые складывались в «горячих точках» — там где мы сами побывали. Так собрался блок достаточно интересной и, главное, поучительной информации. Один наш товарищ подал идею: напишите «Мемуары бывалого». Сперва это воспринималось как шутка. Но мы записали то, о чем говорили. И чуть позже на основе этих записей был нами составлен курс для журналистов — чтобы с ними не случилось трагедии, чтобы кому-то спасти жизнь и сохранить здоровье. Сергей этот курс начал «обкатывать» еще в Москве, в МГУ, но в основном речь тогда шла о теоретической составляющей, практических занятий явно не хватало. И сейчас, когда Сергей Минабутдинов живет и работает в Севастополе, мы этот курс предложили Севастопольскому филиалу МГУ им. М.В. Ломоносова. Директор Иван Кусов в наше предложение вник и нас поддержал. Курс «Экстремальная журналистика» рассчитан на 72 часа, это сплав теории и практики. Первую группу мы уже выпустили. По окончании курса выдается документ о прохождении профессиональной переподготовки. Но вообще, конечно, наш курс рассчитан не только на журналистов. Он будет полезен любым гражданским лицам, которым по работе или волей случая доведется оказаться на территориях, где проходит вооруженный конфликт, где напряженная социально-политическая обстановка, либо там, где, допустим, случилась техногенная катастрофа или какое-то стихийное бедствие. Знания и навыки, которые даем мы в ходе обучения по курсу «Экстремальная журналистика», помогут этим людям сохранить жизнь и здоровье.

— Большой вопрос для длинного ответа: как, кого и чему вы обучаете?

— В первой нашей группе были и студенты, которые только готовятся стать журналистами, и уже состоявшиеся профессионалы, так что состав был интересный, смешанный. Это же видим и в нашей второй группе. Пока людей не так много — просто еще не так много информации о том, что мы делаем, чему можем научить. Мы своим курсантам при прохождении обучения помимо теоретических знаний стараемся дать максимум практических навыков, отрабатывая каждый из них. У нас совершенно обязательно сочетание «знать» и «уметь». Все многократно нужно повторить, чтобы потом, в случае внезапной опасности, не впасть в ступор и не запаниковать, а сработать точно, как говорят, «на автомате», на уровне мышечной памяти.

При этом у нас достаточно полный блок психологии: психология масс, психология вооруженных конфликтов, психология поведения в экстремальных ситуациях. Например, мы научим, как не вступая в конфликт с местным населением, можно получить какую-то помощь. Очень серьезный блок — медицина, прежде всего, первая медицинская помощь и самопомощь. У нас люди этого чаще всего просто не знают, а если даже знают — просто не умеют.

Вот пример простой и наглядный  из личной практики. Девушка за рулем пошла на обгон, но не справилась с управлением, ее машина свалилась в кювет и загорелась. Вместе с парнем, который ехал в другой машине, мы ее вынули, сильно израненную, из машины, потушили огонь. Тут же обнаружилось, что аптечки, которые тогда приобретались автолюбителями, несостоятельны. Хорошо, что была аптечка моя, с которой я возвращался из командировки. Мы пострадавшую забинтовали, зажгутовали и уже могли спокойно ждать «скорую помощь» и ГАИ. Так вот, пока мы тушили огонь и с девушкой возились, на обочине выстроилось несколько машин — нас снимали на мобильные телефоны. Конечно, в таких делах главная помощь — не мешать. Но никакой иной помощи нам никто и не предложил. Не хотят и не умеют! И самим себе помощи, уверен, не смогли бы оказать. А парень, который мне помог, как оказалось, служил в МЧС.

Еще мы научим, как можно использовать различные бытовые предметы в качестве средств защиты или даже оружия. Но особо подчеркну: нам совершенно не нужно, чтобы наши курсанты на кого-то нападали и побеждали. Нам нужно чтобы они в критических ситуациях могли выиграть для себя какие-то секунды, чтобы без особого ущерба покинуть место конфликта. Мы не готовим солдат. Мы даем своим курсантам знания, как выжить, сохранить свое здоровье, технику и имущество. Ведь чаще всего в зонах конфликтов журналисты становятся жертвами не боевиков, а кого-то из местных жителей, которые сами оказались в экстремальных условиях, часто — на грани выживания. Все это нужно учитывать и понимать.

— И все это учитывают и понимают?

— С нами начали спорить некоторые уже действующие журналисты. В том плане, что журналисту не нужно брать в руки оружие, ему не нужно защищаться. Если он, журналист, приехал в зону конфликта, он должен полагаться на помощь и защиту профессионалов, которые там действуют. А сам он — такой неприкасаемый и неприкосновенный, защищенный международным гуманитарным правом. Поверьте нам: требования и нормы этого самого международного гуманитарного права именно там, где они должны практически применяться, чаще всего просто не работают. Грабят, к примеру, не только боевики, но и военнослужащие регулярных армий, грабят и ополченцы, и просто озлобившееся и потерявшее всякие ориентиры «мирное население», которому зачастую нечего есть… Так что никто пыль с журналистов сдувать не будет! Нянек в зонах ЧС ни для кого нет. И профессия журналиста — это очень опасная профессия.

— Видимо, любому гражданскому лицу, оказавшемуся в «горячей точке», требуется очень хорошая физическая подготовка?

— Это не самое главное, но она, безусловно, очень важна. Любой гражданский специалист, в том числе и журналист, в зоне конфликта должен передвигаться в составе боевой группы. Как минимум, он должен уметь очень быстро перемещаться — и по пересеченной местности, и по городу. Он не должен нарушать их боевой порядок. Иначе станет для военных тяжкой обузой, грузом на ногах. Они просто не станут его опекать и за собой таскать. Военные, повторюсь, не няньки. То есть на старте у нашего курсанта не должно быть проблем со здоровьем, он должен быть развит физически. Это базис. Все остальное, что мы ему даем, — психология, медицина, навыки обращения с оружием, элементы защиты и маскировки, весь наш теоретический курс — это надстройка. Если человек плохо подготовлен физически, в зонах ЧС ему просто нечего делать. Главное: мы никогда не подпишемся под итоговым документом, сертификатом, если не уверены в своем курсанте. Мы отвечаем за каждую свою подпись. Если мы распишемся на документе человека не готового, если он будет ранен или погибнет, его кровь будет на нашей совести.

… Сергей Минабутдинов дает последние указания своим новым курсантам. Они расходятся, а мы продолжаем беседу с новым собеседником:

— Сергей, начиная курс, Вы сразу видите тех, кто начнет и бросит, не дойдет до конца?

— Нет, все наши курсанты доходят. Мы же не ставим себе цель кого-то отсеять. На самом деле каждый человек способен на многое, каждый способен пройти весь курс от начала до конца, если только он будет заниматься, в том числе и самостоятельно. Ничего физически сверхъестественного ни от кого не требуется. Нагрузка по силам и четко нормирована.

— А что самое сложное в курсе «Экстремальная журналистика»?

— Для меня — ничего. (Смеется)

— Ну это как раз понятно. А для курсантов?

— Возможно, в самом начале наших занятий сложно будет адаптироваться, возможно, покажется напряженной физподготовка. Потом, когда наши слушатели втягиваются в ритм занятий, им уже и интересно, и легко. Самый главный враг человека в любом деле — его лень.