Овеянный славой

Фронтовой фоторепортер Александр Баженов мгновенно щелкнул примечательный момент: закадычные друзья Дмитрий Ткаченко, зав. отделом культуры «Славы Севастополя», и корреспондент Павел Веселов, уединившись поздним вечером, что-то сотворяли в редакционном кабинете. Ярко светит настольная лампа, на письменном столе Дмитрия Николаевича—пишущая машинка. У Павла Яковлевича по столу разбросаны свеженапечатанные страницы. В такое время готовится нечто срочное в очередной номер. Будущие писатели—в веселом настроении. Они улыбчиво приветствуют фоторепортера, прервавшего творческий процесс.
В недалеком будущем у Дмитрия Ткаченко в Крымском издательстве выйдут первые книжки, московская «Литературная Россия» уже публикует его повесть с предисловием Владимира Амлинского. Павел Веселов надолго погрузится в океан исторических исследований. Ныне он—автор «Летописи Севастополя» в десяти томах!

 

«Севастополь одинаково хорош в июльские солнечные дни и в декабрьские туманы, в буйном цветении акации и в нарядном уборе осени. Его проспекты и бульвары, его голубое небо и синее море, его трудовые будни и праздники нельзя не любить».
Журналист и писатель Дмитрий Николаевич Ткаченко находил такие слова, так вел повествование: «Сколько бы раз вы ни бывали в нашем городе, раскинувшемся у лазурных бухт, вас неизбежно взволнует особое чувство, в котором сливаются и гордость, и печаль, и радость, и надежда при виде этой священной земли».
В мировой истории немного найдется примеров, равных подвигам нашего легендарного города. Словно какая-то неведомая логика событий ставит перед ним все новые и новые трудные задачи и дает силы решать их. В 1854-1855 годах французские солдаты засыпали Севастополь круглыми фитильными бомбами. Англичане методично разрушали его из самых дальнобойных в то время орудий, но Севастополь возродился. На щите его возникло бессмертное слово—СЛАВА. Его пытались задушить и запугать голодной блокадой интервенты—не удалось. Двадцать лет назад германские генералы Манштейн и Рихтгофен сделали все, что в их силах, чтобы превратить его в прах… Но Севастополь стоит исполином—прекрасный, весь белый, под безоблачным небом. И Черное море размеренно катит к его берегам бесконечно искристые волны.
Обращаясь к туристам, к приезжим, журналист предлагает: «Ведь вы приехали в этот город бастионов, садов и песен, чтобы любоваться его красотой, преклоняться перед его мужеством, отозваться верной дружбой на его гостеприимство».

 

Красные маки

Когда автобус минует Бахчисарай и начнет подниматься в горы, обратите внимание на алые полотнища, разостланные у подножия крутых холмов. Это маки, целые плантации маков: сама природа решила оставить в долинах и на склонах сопок рдеющую память о тех, кто сложил здесь голову в дни обороны сорок первого и в боях за освобождение Крыма весной сорок четвертого года.
Красные маки… Они опоясали лежащую слева от дороги Бельбекскую долину, прозванную гитлеровцами «долиной смерти», взобрались и на сопку за деревней Дуванкой (ныне—село Верхнесадовое). Всмотритесь пристальнее: видите на вершине обелиск? Он стоит над могилами пяти героев-черноморцев.
Здесь, в двадцати пяти километрах от Севастополя, шли жестокие бои в ноябре сорок первого года. Фашисты, наступавшие с севера, стремились занять высоту, спуститься вниз на шоссе, овладеть долиной и прорваться к Севастополю. Моряки во главе с политруком Николаем Фильченковым заняли оборону у проселочной дороги.
Было холодное, хмурое утро 7 ноября. Низко плыли черные тучи. Но вот предрассветную мглу прочертили красные ракеты, послышался гул моторов и лязг гусениц.
—Семь штук, товарищ политрук,—доложил пулеметчик Цибулько.
—Как подойдут ближе—бей по смотровым щелям.
Застрочил пулемет Василия Цибулько, дрогнула немецкая пехота, следовавшая за танками. Но машины двигались вперед.
Первым бросился под танк и взорвал его Николай Фильченков. Даниил Одинцов и Юрий Паршин взорвали ещё две машины. Ценою своей жизни черноморцы не пропустили вражеские танки.
Отважные воины посмертно удостоились звания Героя Советского Союза.
…Бельбекская долина. Когда-то эта плодородная земля была изрыта воронками, сиротливо стояли обуглившиеся яблоньки и вишни. Не узнать теперь этих мест. Шумят листвой новые деревья, тонет долина в зелени садов, в белой пене цветения.
Алые маки… Спасибо тебе, земля родная!

 

Здравствуй, Севастополь!

…Попрощаемся с Сапун-горой, вернемся к развилке по дороге на Севастополь. Не спеши, товарищ водитель, не гони автобус, дай ещё раз посмотреть из окна на высокий памятник: хочется запомнить на всю жизнь то, что здесь увидели.
Но вот на горизонте—краешек голубого неба, словно чуть приподнялся над землей, обнажив темно-синюю полосу. Да это же море, наше море—во всю свою исполинскую ширь! Ещё немного—и вот он перед вами, Севастополь.
Город славы русской! Любовь моряков! Плечом к плечу с пехотинцами, танкистами, артиллеристами, летчиками они рвались к тебе через топи Сиваша, через бурный Керченский пролив, через опаленные крымские степи, сквозь огонь и смерть. Они карабкались по осыпающемуся склону Сапун-горы, поливая его своей кровью и соленым потом, переплавлялись вплавь через Северную бухту, и у всех была одна цель—Севастополь! И когда на вершине Сапун-горы затрепетал на ветру красный флаг, когда за холмами сверкнуло море и белые камни, раненые, превозмогая боль, спрашивали товарищей: «Виден?»—и просили: «Подними… Покажи…» И товарищи поднимали: гляди, друг, вот он, Севастополь! Сняв бескозырки и пилотки, стояли в безмолвии матросы и солдаты и не скрывали скупых мужских слез.
Свой воинский путь Дмитрий Ткаченко прошел фронтовыми дорогами. Но однажды в его танк ударил вражеский снаряд. Из горящей машины его, обгоревшего, вытащили бойцы. Вскоре по окончании войны он вернулся в Севастополь, где работала его мама.
Ткаченко Лидия Владимировна—директор школы № 2, депутат горсовета с 1920 г.
После освобождения города принимала активное участие в восстановлении школы № 28 на Корабельной стороне. В школах Севастополя работала 35 лет (данные 1947 г.) Во время обороны Севастополя была дважды ранена, эвакуирована на Кавказ. После выздоровления работала в колхозе. Передала 10000 рублей в фонд помощи детям фронтовиков. С 1947 года—директор школы № 16. Награждена орденами Ленина и Красной Звезды. Заслуженная учительница РСФСР, «Отличник народного образования».

 

Комсорг

В родном городе Дмитрий Ткаченко быстро завоевал авторитет. «Пойдем к Ткаченко—он знает», «Спроси у Ткаченко—он подскажет»—такие фразы часто можно было услышать от парней и девчат, прибывших на восстановление Севастополя. Они видят его на стройках, на собраниях, слушают его беседы в общежитиях, заходят к нему с предложениями, с просьбами. Дмитрий Николаевич внимательно выслушает, обязательно поможет.
Дмитрий Ткаченко—демобилизованный воин, воспитанник комсомола. Он не отступает перед трудностями, находит пути их преодоления. Он—комсорг ЦК ВЛКСМ, в день 30-летия комсомола был награжден орденом Трудового Красного Знамени. К его боевым орденам и медалям прибавилась награда за достижения на трудовом фронте. Вчерашние офицеры и солдаты, после демобилизации в военной амуниции, но без погон стали вожаками молодых строителей Севастополя. Наш город превратился в огромную молодежную стройку, овеянную романтикой.
В те годы в газете «Слава Севастополя» все чаще стали появляться заметки и репортажи Дмитрия Ткаченко. Они отличались знанием дела и были написаны грамотным литературным языком. Вскоре Дмитрия направили на учебу в столичную Высшую школу при ЦК ВЛКСМ на отделение журналистики. С красным дипломом он вернулся в Севастополь и приступил к работе в газете «Слава Севастополя».

 

Проспект Нахимова

Стиль разных эпох отразился на архитектуре главной магистрали города—проспекта Нахимова. Здесь, на берегу Артиллерийской бухты, возвышается Институт биологии южных морей, основанный по инициативе знаменитого русского ученого и путешественника Н.Н. Миклухо-Маклая. За годы своего существования институт вырастил многие поколения ученых и по праву считается колыбелью отечественной биологической науки. В институте работают неутомимые исследователи, настоящие романтики моря. Они проводят исследования в Черном, Эгейском, Средиземном, Адриатическом, Красном морях, в Индийском океане.
По соседству с институтом возвышается одно из красивейших зданий в городе—Дворец пионеров. Это здание построили в 1914 году. В годы войны гитлеровская авиация и артиллерия разрушили его до основания. Восстановление такого здания—настоящий трудовой подвиг севастопольских строителей. Автор проекта восстановления и реставрации, архитектор А. Шеффер порой дневал и ночевал на лесах стройки. И дворец возродился! Кажется, будто само солнце пришло в гости к детворе и взрослым. Да так и осталось здесь навсегда.
Винтовая лестница ведет на крышу здания, на видовую площадку, где возвышаются метровые скульптурные группы «Пионерия», выполненные скульпторами С. Чижом и К. Кошкиным. Вплотную к дворцу подходит набережная Корнилова. В доме неподалеку от дворца родилась и провела детские годы писательница Вера Кетлинская. Она оставила яркие впечатления и воспоминания о родном Севастополе.
«Есть города, судьбой своей врастающие в историю страны, в её решающие и поворотные события. Есть города, как бы воплощающие характер народа, его дух, его традиции. Таков Севастополь. Мы вспоминаем его, когда раздумываем о терпеливом и самоотверженном характере русского человека, о его преданности Родине и готовности просто, без позы, идти ради неё на бой и на смерть. Мы вспоминаем Севастополь, когда стараемся осмыслить боевые традиции нашего флота и нашей армии».

 

Имя на обелиске

«…Больше всего Марк Каганцов любил купание в море, а ещё—историческую личность, гладиатора Спартака, находил в книгах и журналах героев разных веков. Рассказывал о них соседским ребятишкам и одноклассникам. Вот летчик Сергей Уточкин, впервые сделавший в воздухе «мертвую петлю». Марку хотелось в чем-то подражать таким героям. Из всех предметов в школьные годы он для себя выделял историю и естествознание, слыл тогда увлеченным романтиком, мечтал о походах по уральским горам и сибирской тайге.
После окончания школы Марк Каганцов два года (1938-1939) работал лектором в Панораме Севастополя, опубликовал путеводитель, написал очерки по истории ЧФ. Через год его призвали в армию, к месту службы направили на Дальний Восток. Он освоился на пограничной заставе, четко выполнял боевые задания, получал поощрения за образцовую стрельбу, пограничники избрали его комсоргом.
Вернувшись в Севастополь после службы, Каганцов по совету старшего товарища стал осваивать профессию экскурсовода. Марк водил земляков и приезжих в Панораму и Херсонес, в Балаклаву и Инкерман. В 1940 году он успешно сдал экзамены в Крымский педагогический институт, успел окончить первый курс.
Грянула война. Марк Каганцов ушел добровольцем на фронт июньским днем сорок первого года.
Он сражался под Кировоградом, Днепропетровском, на Донбассе, в предгорьях Кавказа, на Кубани. Марк благодаря полевой почте приободрял родных: «Скоро придет тот час, когда мы вернемся в Севастополь». Он видел небо черное от пожарищ, опустевшие города и деревни, устанавливал деревянные памятники с красной звездой погибшим боевым друзьям.
В мае 1943 года Марк писал родным: «Гитлеровцы упорствуют, но их песенка уже спета, гибель фрицев неизбежна. Они нам так много горя принесли, тысячи наших людей угнали в Германию в рабство. Скоро на нашей земле, на нашей улице наступит праздник. Мы дойдем до Берлина!»
Пройдя офицерские курсы, М. Каганцов стал младшим лейтенантом. Его воинская часть с боями приближалась к Крымскому полуострову. Он с волнением рассказывал бойцам о Севастополе, о своем стремлении в рядах наступающих войти в родной город.
В дни штурма советские воины с яростью выкорчевывали гитлеровцев, засевших в окопах на Сапун-горе, забрасывали их доты гранатами. Вскоре наши танкисты ворвались в город и очистили улицы от оккупантов. В первых рядах атакующих сражался командир взвода
319-го гвардейского горнострелкового полка лейтенант Марк Борисович Каганцов.
Сохранилось письмо от друга, Владимира Шляпошникова: «В июне 1944 года я вернулся в Севастополь. Один бродил среди камней, бурьяна, обломков стен. Тяжелое горе теснило грудь. Дом, где жил Марк, по улице Мичурина, 3, представлял груду кирпичей. Осталась лишь часть стены на втором этаже, куда я с трудом добрался. Я увидел надпись и дату—10 мая 1944 г., сделанные химическим карандашом. Это была радостная весточка в разрушенном Севастополе от близкого мне человека. Он стоял здесь, на этих камнях. Я записал строки дружеского привета в блокнот: «Где вы, мои дорогие люди, знаете ли, что я вернулся на пепелище родного дома? Никогда раньше я не плакал, но сейчас не могу сдержать слез. Иду по улицам, слышу гул самолетов. Буду бить фашистских гадов за вас, за Севастополь. М. Каганцов».
В этот же день Марк добрался до Херсонеса. На берегу Карантинной бухты ещё шла перестрелка. Здесь вражеская пуля настигла лейтенанта. Он сражался за любимую Родину и отдал за неё жизнь. Он мечтал работать в Севастополе после войны, восстанавливать его, рассказывать землякам о том, как дорог ему родной город, каким прекрасным он станет вновь. Здесь живут в наши дни его родственники.
…В музее на Сапун-горе можно увидеть орден Отечественной войны I степени, которым посмертно был награжден офицер Марк Борисович Каганцов за мужество и храбрость, проявленные при освобождении Севастополя. Имя героя высечено на обелиске Славы в числе 48 отважных воинов-освободителей.
Д. ТКАЧЕНКО. «Слава Севастополя», 9 мая 1960 г.»

 

Прощай, море!

«…Он умирал в устье реки Черной, там, где начинается Инкерманская бухта, та самая бухта, откуда он вел огонь по врагу, залегшему в балках за Мекензиевыми горами. Белели вокруг него нагретые солнцем высоты, вылинявшие, как матросские воротники, в знойном небе парили остроглазые чайки, по горбатым крутым дорогам—то в пропыленной душной долине, то где-то в мареве поднебесья—петляли автомобили, словно выделывая фигуры высшего пилотажа. Рядом с ним бултыхались в серой недвижной волне мальчишки, а он умирал, прильнув последний раз к пирсу, медленно прощаясь с морем и все больше обнажая давно неухоженное старое ржавое днище.
Не было уже на нем ни кормовой надстройки, ни ходового мостика, не били склянки и не гремела якорная цепь, никто не собирался на юте, чтобы «потравить» или послушать пение баяна. Только автогенщики с резаками рассыпали желтые искры у зелено-голубых его артерий. Уходил на переплавку черноморский трудяга, ветеран войны—эскадренный миноносец «Сообразительный».
А перед тем он встретился в море с красавцем-эсминцем, унаследовавшим его имя. Они стояли на торжественном рейде друг перед другом, два «Сообразительных»: старый—потускневший, усталый, и нынешний, по-молодому свежий, полный грации, мощи и стремительности, способный сражаться с надводными кораблями, поражать самые скоростные воздушные цели, атаковать современные субмарины. Замерли на нем в бравых шеренгах розовощекие матросы в белых форменках и бескозырках с гвардейской черно-золотой лентой, стоят, не спуская восторженных глаз с легендарного миноносца, на палубе которого выстроились в штатском, в обыкновенных пиджаках и кепках, 247 ветеранов, приехавших из 73 городов и сел—от предгорий Карпат до сибирской тайги.
Здесь, на рейде, отцы передавали гвардейскую эстафету сыновьям.
…Старшему лейтенанту Воркову, будущему контр-адмиралу, не было ещё и тридцати, когда 7 июня 1941 года он принял командование «Сообразительным», только что построенным на судостроительной верфи в Николаеве. А через пятнадцать дней началась война.
За годы войны эсминец прошел с боями 60 тысяч миль, отконвоировал без потерь в Одессу, Севастополь, Феодосию и порты Кавказа 59 транспортов, на которых были перевезены десятки тысяч людей и сотни тысяч тонн военных грузов. Более 2700 снарядов главного калибра израсходовал эсминец, участвуя в артиллерийской поддержке наших сухопутных войск, подавил десять батарей, уничтожил до 30 танков и машин. 250 воздушных атак было отражено им, семь стервятников нашли свою смерть в морской пучине. Корабль вывез из Одессы и Севастополя 14 тысяч женщин и раненых.
Д. ТКАЧЕНКО. «Слава Севастополя», 30 августа 1967 г.»

 

До новой встречи!

Дмитрий Николаевич Ткаченко, автор этой удивительной книги «Овеянный славой», служил газете «Слава Севастополя» верой и правдой более трех десятилетий. В своих репортажах, очерках и рассказах он представлял читателям вдохновляющий образ города-героя и его жителей, для которых высокое достоинство Севастополя стало смыслом их жизни. Книга «Овеянный славой» имеет подзаголовок «Один день в легендарном Севастополе». Такой путеводитель никого не оставит равнодушным. Двадцать очерков, вот только три заголовка: «Я люблю тебя, жизнь!», «Вызываю огонь на себя», «Суровая правда войны». И вот такое прощальное обращение: «Теперь по старому русскому обычаю посидим перед дорогой… Что подарить вам на память? Лепесток севастопольской розы? Веточку душистой акации или чудесные воспоминания?
Возьмите с собой лучи нашего ослепительного солнца, жемчужные брызги морской волны и вот эту книжку. Пусть она напоминает вам о черноморском богатыре, о городе-легенде, о бессменном часовом, стоящем на границе двух миров».
До новой встречи!

 

Борис ГЕЛЬМАН, член Союза журналистов РФ, отмечен почетным знаком Союза журналистов РФ «За заслуги перед профессиональным сообществом».
На снимках: Дмитрий Ткаченко и Павел Веселов (фото А. Баженова); Марк Каганцов (фото военных лет).

Источник: Слава Севастополя

Запись опубликована в рубрике Авторские колонки. Добавьте в закладки постоянную ссылку.

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *