О том, кто такой Бабурин, тем севастопольцам, кому за сорок, особо объяснять не нужно – именно он,  одним из первых депутатов российского парламента приехав в город русской славы в тяжелое для него время, ввёл в политологический и бытовой оборот термин «Третья оборона Севастополя». Было это 25 лет назад, в январе 1992 года, когда черноморцы во главе с командующим флотом адмиралом Игорем Владимировичем Касатоновым отказались принимать украинскую присягу. В дальнейшем  Сергей Бабурин стал одним из локомотивов, вернувших Севастополь и Крым в родную гавань – в Россию. И сегодня, в непростое для города русской славы время, он вновь обратил своё внимание на актуальные проблемы, вставшие перед нами во весь рост. Потому он и решил побороться за пост Губернатора Севастополя на предстоящих 10 сентября с.г. выборах.

Как это было 25 лет назад, в 1992 году? Об этом рассказывают страницы новейшей истории.

ДО 20 ЯНВАРЯ 1992 ГОДА по решению Киева украинская присяга должна была быть принята во всех вооруженных формированиях, дислоцировавшихся на территории УССР, вмиг ставшей «незалежной» с распадом СССР. Образно говоря, все армейцы практически безропотно сделали шаг вперед навстречу Л.Кравчуку. А Черноморский флот отказался это делать!

Из воспоминаний адмирала И.В.Касатонова, командующего Черноморским флотом в 1991-1992 гг.:

«Срок принятия присяги был назначен на 30 декабря, затем перенесён на 3 января 1992 года. До этой даты Россия просто обязана была принять решение по флоту – самостоятельное или совместно с Украиной, но необходим был документ. В Украине законодательные акты по ЧФ принимались практически без промедления, часто поспешно. Все госструктуры работали в этом направлении – правительство, Верховный Совет, Минобороны, структуры безопасности, Генеральная прокуратура, судебные органы. Все. Россия же молчала.

Наступило 3 января. В этот день все в Москве словно попрятались, никто не снимал трубку телефона, а если кто-то из подчинённых и делал это, то не мог вразумительно объяснить, где начальство. Между тем счёт времени уже шёл на часы, и могла наступить точка невозврата. Реализуя решения Верховного Совета Украины, в этот день вся огромная 700-тысячная группировка Советских войск на Украине начала принимать присягу. Это касалось и ЧФ. Пришлось мне, командующему, брать ответственность на себя и действовать самостоятельно».

На совещании в Киеве, в котором приняли участие командующие военными ок¬ругами, армиями, командиры объединений и соединений, слово было предоставлено командующему Черноморским флотом. Адмирал И.В. Касатонов, выступивший на нем, занял четкую и однозначную позицию, основанную на ранее достигнутых на высшем уровне догово¬ренностях, а также подкрепленную мнением Военного совета флота, офицерского корпуса, всего личного состава кораблей и частей: Черноморский флот присягу не принимал. Ситуация была близка к тупиковой…

Из воспоминаний адмирала И.В.Касатонова, командующего Черноморским флотом в 1991-1992 гг.:

 «Необходимо было решение, и я его принял, объявив 4 января, что ЧФ – российский, что он подчиняется Е. Шапошникову, по линии ВМФ – В. Чернавину, а по его судьбе необходимо политическое решение, для достижения которого мы готовы взаимодействовать с Минобороны Украины.  

Моряки выполнили мой приказ: «Не принимать украинскую присягу». Первой об этом поведала миру американская «Нью-Йорк Таймс». Начиная с этого момента, я стал получать из России сотни и даже тысячи телеграмм поддержки от простых людей, живущих в разных её уголках, но ни одной – от российских руководителей.

Будучи брошенным вместе с флотом на произвол судьбы, выделил для себя следующие неотложные вопросы:

1. Всеми средствами убедить Президента России принять в отношении флота новое политическое решение, выдержанное в духе заявления: «Черноморский флот – российский!».

2. Продумать меры по выводу ЧФ из правового поля Украины и в этот переходный период удерживать флот от принятия украинской присяги и способных возникнуть в связи с этим центробежных процессов.

3. Наладить переговоры России и Украины на высоком уровне для выработки договорно-правовой базы по решению судьбы флота.

4. Обеспечивать боеготовность флота, его целостность как военного организма, представляющего ценность для России.

И, не скрою, думал о том, как уцелеть самому, поскольку «игры» с государством в одиночку всегда чреваты. В этой связи особо отмечу: никто никогда (ни тогда, ни позже) задач по сохранению флота мне не ставил, ни на что не подбивал, наград не сулил, взаимодействия не предлагал. Меня вообще никто ни к чему не призывал. Я просто и представить себе не мог, что у России не будет Черноморского флота, овеянного славой, с его вековой историей, традициями. Россия оказалась на пороге очередной национальной трагедии и унижения».

ТУТ – УЖ ТАК СОВПАЛО! – последовала хоть какая-то реакция и со стороны политического руководства России. В этот момент, 5 января, в Киеве находился заместитель Председателя Правительства Российской Федерации  С.М.Шахрай (он одновременно являлся Государственным советником России по правовой политике, на него было возложено ведение вопросов государственно-правовой политики РСФСР в период проведения экономической реформы, а также курирование Министерства юстиции РСФСР, Агентства федеральной безопасности РСФСР, Министерства внутренних дел РСФСР, Государственного комитета РСФСР по национальной политике). 5 января в столице Украи¬ны при участии Шахрая  была достигнута договоренность: Москва признает реаль¬ность формирования в Украине собственной армии и ее право на собственный флот, а Киев согласился на то, что Черноморс¬кий флот останется под единым  командованием, будет решать задачи в интересах всего Содружества, но на его базе из части сил будут созданы Военно-морские силы Украины.

Казалось бы, всё было расставлено по своим местам, но, не¬смотря на достигнутые договоренности уже вроде как на межгосударственном уровне (С.М.Шахрай тогда всё-таки находился на вершине властной пирамиды!), под влиянием опреде¬ленных политических сил украинское руководство на практике взяло курс на раскол Черноморского флота и создание явочным порядком украинского флота.

Из воспоминаний адмирала И.В.Касатонова, командующего Черноморским флотом в 1991-1992 гг.:

«Все СМИ Украины, военная печать начали мощную пропагандистскую кампанию в пользу присяги. В полной мере включились в неё военный трибунал, прокуратура, Служба безопасности Украины, Минобороны Украины и т.д. По моему городскому телефону, который должен знать лишь строго ограниченный круг лиц, постоянно шли анонимные звонки: «Когда ЧФ начнёт принимать присягу? или…» – далее шли угрозы.

С беспокойством звонили командиры военно-морских баз в Евпатории и Феодосии, командир 126-й мотострелковой дивизии из Симферополя, командир 14-й дивизии подводных лодок из Балаклавы, комбриги из Измаила, Николаева, комдивы из Очакова, Керчи, Черноморского. В Поти происходил схожий «грузинский беспредел». У всех обращавшихся были вопросы: «Что предпринимать? Какие приказания из Москвы?» А приказаний не было никаких — полный коллапс власти.

Переприсягание обеспечивали депутаты ВС Украины, руководители местных органов власти, представители Минобороны, Союза офицеров Украины и СБУ, быстро формировавшийся националистический идеологический аппарат при участии милиции, ОМОНа и, естественно, СМИ. Всё это оказывало на офицеров и их семьи громадное психологическое давление, устоять перед которым было сложно, тем более, что официальная российская сторона молчала».

Командующий флотом  адмирал  И.В.Касатонов,  Военный совет, в который входили вице-адмиралы В.П.Ларионов, Г.Н.Гуринов, Л.А.Васильев, генерал-лейтенант авиации Н.Н.Фадеев, контр-адмиралы Ю.М.Халиуллин, А.А.Пенкин, С.Г.Алексеев, Б.М.Царев, генерал-майоры Б.И.Литвинов, В.И.Романенко, подавляющее число офицерского корпуса заняли четкую и определенную позицию, суть которой заключалась в одном: «Флот –  сохранить!». Уже тогда было ясно: передача его Украине или раздел стали бы губительны для Черноморского флота – боеготового, отлаженного, четко организованного, имеющего двухсотлетние традиции оперативно-стратегического объединения Военно-Морского Флота. Это мнение и было выражено 8 января 1992 года на совещании представителей Офицерских собраний соединений, кораблей и частей флота, прошедшем в Севастопольском ДОФе с участием адмирала И.В.Касатонова. Именно командующий инициировал, начиная с января, «включение механизма» офицерских собраний, традиционно существовавших в отечественных Вооруженных Силах в течение столетий. На флоте был создан их Координационный совет (организационно оформлен 29 апреля 1992 года, но активная работа началась в январе). Его возглавил  начальник Информационно-вычислительного центра флота капитан 1 ранга В.В.Володин. В постановлении такого «большого» собрания офицеров-черноморцев было сказано:

1. Совещание представителей Офицерских собраний Черноморского флота, обсудив складывающуюся на флоте внутриполитическую, правовую и социальную обстановку, констатирует, что распад СССР и образование Содружества независимых государств поставили под особый вопрос судьбу Черноморского флота.

2. Мы, делегированные представители Офицерских  собраний, единодушны в поддержке мнения всего офицерского корпуса: что ВМФ неделим, а Черноморский флот – его неотъемлемая составная часть, являющаяся оперативно-стратегическим объединением целостного Военно-Морского Флота.

3. Предлагаемое Министерством обороны Украины реформирование флота только по территориальному принципу без четко обоснованного его статуса до принятия Украиной Законов о всеобщей воинской обязанности и военной службе, Закона о пенсионном обеспечении военнослужащих – не гарантирует социальные права военнослужащих, в максимальной степени подорвет устои службы, моральное состояние всего личного состава.

Совещание представителей Офицерских собраний Черноморского флота на основании вышеизложенного постановляет:

1. Обратиться от имени всех Офицерских собраний флота к главам Содружества независимых государств с просьбой незамедлительного правового решения вопросов, связанных с Черноморским флотом, т. к. затягивание политических решений по нашему флоту создает неопределенность в службе, обостряет межнациональные отношения в воинских коллективах, порождает дезертирство, нарушает отработанную систему обеспечения пожаровзрывобезопасности и непотопляемости кораблей, охраны оружия и боеприпасов, в том числе и ядерных, что в конечном итоге приведет к резкому понижению боевой готовности сил флота.

2. До принятия окончательного политического решения по статусу Черноморского флота сохранить на кораблях флота в неприкосновенности Военно-морской флаг и другие элементы традиционной военно-морской символики с целью поддержания высокого морально-психологического состояния личного состава, сплочения   воинских коллективов, укрепления дружбы между воинами различных национальностей.

3. Участники совещания считают, что военнослужащие не должны являться средством для решения межгосударственных вопросов в рамках Содружества независимых государств. По мере решения всех вопросов, связанных с образованием Содружества независимых государств, дальнейшую судьбу кадровых военных решать на основе принятых к тому времени законодательно-правовых актов.

4. Обратиться к военнослужащим – народным депутатам Украины: принять все меры к скорейшему решению вопросов, связанных с принятием Законов Украины о всеобщей воинской обязанности и военной службе, Закона о пенсионном обеспечении военнослужащих.

5. Обратиться к личному составу с оценкой обстановки, складывающейся вокруг Черноморского флота.

Вспоминает капитан 1 ранга в отставке В.И.Володин, председатель Координационного совета офицерских собраний Черноморского флота в 1992-1999 гг.:

«Уже в конце декабря 1991-го – начале января 1992 года флот в полной мере ощутил двуличность и лживость продекларированных Кравчуком  заявлений. Начиналось настоящее противостояние вместе с чередой последовавших соглашений по флоту, которые не выполнялись или искажались Киевом и их «полупроводниками» здесь, в Севастополе…

Огромная благодарность от черноморцев и тогда, и сегодня и всегда,  командующему флотом адмиралу И.В.Касатонову, который принял флот в сентябре 1991 года. Неизвестно, как бы все повернулось дальше, но ведь никто не отменял «роли личности в истории», а Игорь Владимирович – это  Личность в истории, государства и флота.

В начале января 1992 года, после приглашения «на разговор» в кабинет командующего и последующей беседы с его заместителем по воспитательной работе контр-адмиралом А.А.Пенкиным, стало многое понятно. Нужно было срочно поддерживать командование весомым голосом офицерских собраний, объявить вместе с командованием «единый фронт» борьбы для сохранения Черноморского флота, над которым нависли «тучи неопределенности и передела».

К этому времени «на волне перестройки» уже действовал такой общественный орган, как объединенное (Всеармейское) офицерское собрание СНГ, в которое входили от ЧФ капитан 2 ранга Ю.Нуждин и капитан 1 ранга И.Александров, а я  с 1989 года был избран председателем офицерского собрания штаба ЧФ. Из Киева в конце декабря 1991 года посыпались требования немедленного приведения флота к присяге. Со стороны Украины в Севастополе объявился Союз офицеров Украины, который вместе со своей  газетой «Народная армия» требовал немедленно начать на флоте прием присяги военнослужащими «на верность народу Украины». Позже в Крымской ВМБ ими даже были образованы полуподпольные «пункты приема присяги», которыми руководили … мичманы!

В начале января в штабе флота было собрано делегатское офицерское собрание (195 делегатов из гарнизонов флота в Измаиле, Одессе, Донузлаве, Феодосии, Симферополе, Поти, Новороссийске, Севастополе). Мы вырабатывали свое отношение к «новогодним» событиям и принимали соответствующие решения в поддержку единства флота. Игорь Владимирович Касатонов и Александр Александрович Пенкин не раз предлагали обсуждение особо важных вопросов такого рода на офицерских собраниях, присутствовали на них, отвечали на вопросы, разъясняли свою позицию.

Это были уже совсем непохожие разговоры на те, острые, но в основном все-таки социальные темы, которые поднимались на Всеармейском офицерском собрании в 1989 году (жилье, денежное содержание, пенсии и пр.). Все это, действительно, будет нужно. Но – чуть позже. А сейчас надо было срочно защищать от развала свой флот жесткими офицерскими методами «убеждения».

В Крым, в Севастополь начали приезжать из Киева для встреч с командованием флота и руководством города руководители армии и государства Украина (генералы Бижан, Лопата, Кузьмук, Морозов), народные депутаты из Киева и даже какие-то дамы от «солдатских матерей Украины» (помню, одна из них изрядно рассмешила И.В.Касатонова своими рассуждениями о том, как далее числить флот – оперативным или оперативно-стратегическим объединением). Задача была у них одна: срочно принудить Черноморский флот к переподчинению Украине, как это было сделано с военными округами. Использовался для этого механизм «переприсягания», а затем, как постфактум, объявлялся корабль или соединение уже в составе ВС Украины, то есть шла своего рода «прихватизация» – людей, чужого военного имущества, оружия, сооружений и пр. В свою очередь мы ожидали на все это жесткой реакции от Главкома ВМФ адмирала флота В.Н. Чернавина, от министров обороны Е.И.Шапошникова и П.С.Грачева, конечно, от Президента Б.Н.Ельцина на такие действия Киева. В их адрес были направлены наши офицерские обращения-требования. Мы искали поддержку у российских парламентариев. Помню, в январе 92-го на плошади Нахимова прошел митинг севастопольцев в поддержку флота, на нем были и прибывшие депутаты Верховного Совета России. Запомнилось уверенное выступление Сергея Николаевича Бабурина.  Однако, «наверху» ничего не происходило. Черноморский флот оставался один на один с набиравшей обороты государственной машиной Украины.

В этих условиях было принято решение немедленно объединить все офицерские собрания соединений и воинских частей. Проект «Временного положения о Координационном Совете офицерских собраний Черноморского флота» (его готовили офицеры Ю.Нуждин, И.Александров, В.Поляков, В.Володин, В.Мамонтов, В.Бондаренко, А.Осокин) с разрешения первого заместителя командующего ЧФ вице-адмирала В.Ларионова был телеграммой разослан по флоту 21 апреля 1992 года для рассмотрения в офицерских коллективах. А  29 апреля в конференц-зале штаба флота было проведено общефлотское делегатское учредительное офицерское собрание на котором присутствовали более 150 делегатов. Председателем Координационного совета флота был избран капитан 1 ранга В.Володин, сопредседателями – капитаны 1 ранга Л.Шкляр и В.Жучков, полковник О. Загурский, членами совета: капитаны 2 ранга Е. Асташов и Е.Никитенко, капитаны 1 ранга Ю.Помазанов и В. Игнатенков, полковник Б.Курков, капитан 3 ранга Ю.Коржиков, капитан 1 ранга В. Криванчиков, капитан 2 ранга А.Егоров, капитан 3 ранга П.Задерей. В дальнейшем, состав немного менялся из-за убытия некоторых офицеров. Приказом адмирала И.В.Касатонова от 16 мая 1992 года №223 это Положение было утверждено. Кроме того, этим приказом разрешалось допускать членов Координационного совета в соединения и воинские части, предоставлять им от командиров необходимую информацию. Местом работы стал конференц-зал в здании Информационно-вычислительного центра штаба флота, где я был начальником. Помещение дооборудовалось средствами связи, также разрешалось оплачивать командировочные расходы в другие гарнизоны. Совет получил свой угловой штамп для ведения переписки.

Особенно боялись киевские начальники перспектив наших решений о подъеме Андреевских флагов на кораблях и в воинских частях. Ведь тогда невозможно было бы дальше оправдывать и проводить явочным порядком «приватизацию флота» по-украински.

У Координационного совета наладились доверительные отношения с командующим адмиралом И.Касатоновым, с начальником штаба ЧФ вице-адмиралом Г.Гуриновым, с первым заместителем командующего флотом вице-адмиралом В.Ларионовым, с первым заместителем НШ ЧФ контр-адмиралом А.Манченко, с заместителем командующего по воспитательной работе контр-адмиралом А.Пенкиным, практически со всеми командирами крупных соединений. Надо было всем вместе бороться за Черноморский флот и Севастополь. И мы это делали».

В ДАЛЬНЕЙШЕМ АДМИРАЛ КАСАТОНОВ, другие командующие опирались на мнение Координационного совета, используя его ресурсы для формирования общественного мнения не только в воинских коллективах, но и среди населения в местах дислокации флотских сил. Верность присяге, офицерская честь – принципы незыблемые для черноморцев. Понимание этого стало глубинным, прочувствованным.

Главным направлением дея¬тельности Киева в тот момент стала организация приема частью военнослужащих ЧФ присяги на верность народу Украины. Причем делалось это не только в нарушение достигнутых договоренностей, в том числе в ходе встречи глав государств СНГ в Москве (16 января 1992 г.), но и в нарушение порядка и правил приема военной при¬сяги, установленных существующим законодательством. Киев в буквальном смысле «давил», «продавливал» реализацию своих замыслов. Москва же молчала. Поэтому как «глоток чистого, российского воздуха» было воспринято  19 января прибытие в Севастополь и на флот группы народных депутатов России, которые, помимо прочего, заявили о недопустимости расчленения Черноморского флота.

Российские парламентарии С.Н.Бабурин, С.А.Глотов, Н.А.Павлов, И.С.Савченко и Р.З.Чеботаревский побывали в штабе флота, на кораблях и в частях, встретились с горожанами, выступили на собраниях и митингах. Именно тогда Сергей Бабурин, выступая перед севастопольцами и черноморцами, запустил в общественный и политологический оборот словосочетание «Третья оборона Севастополя», которое прочно вошло в нашу жизнь.

Вспоминает народный депутат РСФСР, депутат Государственной Думы I, II и IV созывов С.Н.Бабурин:

«Когда президент Украины Л.М.Кравчук объявил Черноморский флот украинским, многие рассчитывали, что его присвоение пройдет так же тихо, как присвоение Украиной Киевского, Одесского и Прикарпатского округов. Но командующий флотом адмирал И.В. Касатонов объявил Черноморский флот российским, собрал Военный совет, и его члены единодушно поддержали своего командующего. Это был подвиг, не оцененный в России до сих пор.

К моменту нашего прилета в Севастополь Киев неистовствовал, а Москва продолжала молчать о российской позиции по флоту, Севастополю и Крыму…

Улетали мы из Севастополя и вдохновленные моряками, и опустошенные  той ответственностью, которую по своей воле взвалили на свои плечи.

Сразу по возвращении в Москву мы увиделись с Р.И.Хасбулатовым, на другой день состоялась встреча с Президентом Б.Н.Ельциным…

Президент России, который был трезв и весел, спокойно сказал, что не видит проблем. Он только что был в Калининграде, побывал в Ленинграде («ох, Санкт-Петербурге!»), и там есть свободные пирсы.

– Мы выведем Черноморский флот и разместим его в Ленинграде, ох, Санкт-Петербурге, – закончил Б.Н.Ельцин.

Преодолев шок от слов Президента Российской Федерации, я просто не мог не спросить, заберем ли мы с собой Севастополь:

– Флот, Борис Николаевич, – это не только корабли! Корабли можно ещё затопить, чтобы враг не прошел. А флот сохранится.

Б.Н.Ельцин был в благодушном настроении:

– Сергей Николаевич, вы опять хотите стать всемирной знаменитостью, вы толкаете меня на войну с Украиной. У меня другое видение проблемы: мы будем арендовать часть порта в Севастополе.

Это было сказано в начале 1992 года!

Президент просил нас не поднимать вопроса о Крыме и Севастополе на Верховном Совете. Мы заверили его, что вопрос поставим завтра же. И, действительно, внесли проект постановления по решениям 1954 года в отношении Крыма, признавая их изначально неконституционными.

За зимний визит 1992 года в Севастополь меня впервые объявили персоной нон грата на Украине».

Настрой и позиция российских парламентариев, конечно, добавили оптимизма морякам и севастопольцам, но всё-таки все ждали реакции на происходящее со стороны главы Российского государства…

Из воспоминаний адмирала И.В.Касатонова, командующего Черноморским флотом в 1991-1992 гг.:

«9 января 1992 года я выступил в Верховном Совете Украины в явно недружественной мне аудитории. Во время выступления завязался спор с президентом Украины о флоте. Этот спор заставил меня ещё настойчивее ставить перед маршалом авиации Е.Шапошниковым вопрос о необходимости моей встречи с Б. Ельциным.

17 января мне удалось изложить видение ситуации в Москве в Кремлёвском дворце съездов на Всеармейском офицерском собрании в присутствии 6 тысяч российских генералов, адмиралов и офицеров. Помню, когда я шёл к трибуне, все встали и приветствовали стоя…

В конечном итоге старания увенчались успехом. 28 января 1992 года в  на борту противолодочного крейсера «Москва» наша встреча с Б.Ельциным состоялась. Крейсер специально пришел в Новороссийск. Детали визита я обсудил с командующим ВМФ Чернавиным в моем кабинете в Севастополе четырьмя днями ранее. Делали это письменно, передавая друг другу рабочую тетрадь. Я не был уверен, что в комнате нет записывающей аппаратуры, и нас не подслушивают…

Борис Николаевич прилетел на борт ПКР «Москва» на вертолете. Почетных караулов и оркестров не было, что подчеркивало рабочий, деловой характер визита. Правда, на стеньге мы подняли российский флаг. В честь главы государства.

Общались долго, часов шесть, я подробно доложил обстановку, водил указкой по картам, как на уроке географии, объяснял, зачем нужен флот и почему нам нельзя уходить из Севастополя. Неужели поколения русских моряков кровь проливали, чтобы потом вот так бездарно все отдать? Президент на мои слова кивал головой, но, казалось, не особенно вникал. Или не очень понимал, о чем именно речь. По крайней мере, когда Ельцин отвечал на вопросы офицеров и моряков, то постоянно косился в сторону Шапошникова и Чернавина, как бы ища у них поддержки. Впрочем, я получил одобрение высшего политического руководства страны, и в той ситуации даже такой малости оказалось достаточно, чтобы наши действия обрели легитимность.

Перед тем, как покинуть борт «Москвы», Борис Николаевич оставил запись в книге почетных посетителей: «Черноморцы! Не дрогнуть в трудный час СНГ! Поддержу! Президент Ельцин».

А глава Украины отреагировал иначе. Узнав о нашей встрече, Леонид Кравчук 31 января потребовал сместить меня с должности командующего КЧФ. Формальным поводом для этого послужил мой отказ принять группу депутатов Верховной Рады, прилетевших в Севастополь без приглашения. Якобы я полтора часа продержал народных избранников на холодном ветру. Но я не ждал в тот день гостей из Киева, занимался намеченными делами, а с делегацией поручил встретиться своему заму. Кравчук отправил телеграммы на имя Ельцина, Шапошникова и Чернавина. Конечно, этот всплеск эмоций никакого развития не получил.

К сожалению, несмотря на достигнутый результат – всё-таки Президент России сказал своё веское слово! – несмотря на все принимавшиеся меры, угроза потери флота сохранялась».

Значение визита российского Президента на черноморский вертолетоносец и сказанное им, действительно, трудно было переоценить (или недооценить).  Черноморцы поняли: Москва не только за ними, но и с ними.

Сергей ГОРБАЧЕВ,

Материалы из «Новейшей народной истории Крыма»

  На снимках: В начале 1992 г. началась Третья оборона Севастополя, длившаяся долгих 23 года.