Как в Грузии решали судьбу оппозиции

Двухлетний конфликт вокруг оппозиционной грузинской телекомпании «Рустави 2» обострил внутриполитический кризис в стране и поставил под угрозу европейские перспективы Грузии. В марте этого года Европейский суд по правам человека принял беспрецедентное решение, встав на сторону телекомпании. «Власть» разбиралась, почему это произошло.

Ольга Алленова

«Мы служим всем партиям, которые ведут Грузию в Европу»

Февральский день, площадь перед грузинским парламентом заполнена людьми, над головами развиваются флаги Грузии, Евросоюза, на сцене раздаются призывы сохранить свободу слова в Грузии и курс на Европу. У меня стойкое дежавю — кажется, что на дворе 2007 год и на площади отстаивают оппозиционную телекомпанию олигарха Бадри Патаркацишвили «Имеди», над которой пытается установить контроль правительство Михаила Саакашвили. «Имеди» тогда отстоять не удалось, а массовые протесты были подавлены, что сильно ударило по имиджу Саакашвили. Западные наблюдатели негативно оценили действия властей в отношении оппозиционной телекомпании, а оппозиция при каждом удобном случае публично напоминала властям о судьбе «Имеди».

С тех пор прошло десять лет. В 2012 году «Единое национальное движение» проиграло на выборах, к власти пришла партия «Грузинская мечта» олигарха Бидзины Иванишвили. Тбилиси совсем недолго пожил без митингов. Сначала их проводило проигравшее «Единое национальное движение» (ЕНД), лидеров которого судили и сажали в тюрьмы. Теперь уличные акции стали многочисленнее, в них участвуют сторонники самых разных оппозиционных партий, да и общее недовольство властями усилилось.

19 февраля у стен грузинского парламента собралась, пожалуй, самая многочисленная за последние годы акция — от 20 тыс. до 30 тыс. человек.

Центральный проспект Руставели перекрыли. Руководство оппозиционной телекомпании «Рустави 2» с трибуны говорило о том, что власть пытается отобрать телеканал, передать его «подконтрольным бизнесменам» и изменить редакционную политику, как это уже произошло с другими центральными телеканалами страны. На сцене — директор телеканала Ника Гварамия, в правительстве Саакашвили он занимал должность генпрокурора. У Гварамии есть молодость, задор, модная прическа и богатый политический опыт.

«Мы требуем очень простых вещей,— кричит он в микрофон.— Нам нужна справедливость! У нас отняли все права, но нас не запугаешь! Сейчас во главе страны стоит человек, который контролирует все сферы нашей жизни. И в таких условиях «Рустави 2″ — это ваши глаза и уши! Запомните, мы не служим отдельной партии, мы служим всем партиям, которые ведут Грузию в Европу!» Последняя фраза адресована тем, кто обвиняет телекомпанию в необъективности, реваншизме и отстаивании интересов Михаила Саакашвили и его партии.

Площадь аплодирует, кричит: «Да здравствует Грузия!», машет флагами, над головами поднимаются саркастические портреты грузинского олигарха Бидзины Иванишвили со словами «Большой брат следит за тобой». Именно его имел в виду Гварамия, когда говорил о том единственном человеке, который контролирует Грузию. Грузинская оппозиция убеждена, что Иванишвили является пророссийским политиком — отсюда и слоган про Большого брата.

За сценой, в толпе, вижу одного из соратников Михаила Саакашвили, бывшего министра по евроинтеграции, а теперь оппозиционера Георгия Барамидзе. Он заметно отличается от того благополучного политика в идеально сидящих костюмах, каким я видела его несколько лет назад: похудел, одет в свободный вельвет. Я спрашиваю его о «Рустави 2», он отвечает так, что становится ясно: про судьбу «Имеди» в «Едином национальном движении» помнят до сих пор. «В нашей стране демократия, наверное, никогда не была идеальной, и наше правительство тоже допускало ошибки. И мы платили за свои ошибки большую политическую цену. Саакашвили подал в отставку после поражения партии на выборах. Но сегодня мы теряем все, что приобрели за годы независимости нашей страны. И главное — свободу слова». Барамидзе говорит, что «Рустави 2» является самым рейтинговым телеканалом в Грузии и передает «неудобную для власти информацию».

На прошлых выборах «Единое национальное движение» набрало на 100 тыс. голосов больше, чем в 2012-м, говорит Барамидзе, и это, по его мнению, означает только одно: граждане поняли, что «Грузинская мечта» их обманула. «Люди не стали богатыми, экономическое положение Грузии тяжелое, цены растут. Сейчас все больше граждан понимают, что сменить эту власть может только «Единое национальное движение». Осенью будут выборы в органы местного самоуправления. «Грузинская мечта» очень боится потерять власть сначала на местном уровне, а потом и в парламенте. Так что «Рустави 2″ для них вопрос принципиальный. Они думают, что, убрав этот телеканал, смогут обманывать людей и фальсифицировать выборы».

Барамидзе советует властям не доводить дело до уличных протестов: «Грузии не нужны революции. Мы пришли к власти путем мирной революции, и мы эту власть отдали мирным путем. Потому что мы понимали: революции и беспорядки — это путь не в Европу, а от Европы. А мы видим Грузию в Евросоюзе и в НАТО. Иванишвили не нужна европейская Грузия, но мы не дадим ему развернуть Грузию назад».

В истории самого скандального грузинского телеканала много трагичных и загадочных событий. Основал его в 1994 году талантливый медиаменеджер Эроси Кицмаришвили, сумевший превратить заштатную региональную телекомпанию в самый популярный телеканал в стране.

В 2003 году, после выборов, которые, по мнению оппозиции, были фальсифицированы правительством Эдуарда Шеварднадзе, телеканал «Рустави 2» вывел на улицы сторонников «Единого национального движения» — акция превратилась в «революцию роз», которая привела к власти Михаила Саакашвили и его команду.

В 2005 году Эроси Кицмаришвили, а также совладельцы телеканала Давид Двали и Джарджи Акимидзе продали 90-процентный пакет акций компании бизнесмену Кибару Халваши, который в то время был близким другом министра обороны Ираклия Окруашвили и считался его финансистом. После Кибара Халваши каналом владели еще пять человек, связанных с «Единым национальным движением». В 2012 году, вскоре после поражения ЕНД на парламентских выборах контрольный пакет акций телекомпании приобрел бизнесмен Леван Караманишвили. Сейчас владельцами телеканала являются он и его двоюродный брат Георгий Караманишвили — оба живут на Украине и, как утверждает грузинская власть, являются близкими к Михаилу Саакашвили людьми.

В конце 2012 года, вскоре после смены власти в Грузии, первые совладельцы «Рустави 2» Двали и Акимидзе обратились с иском в прокуратуру, требуя вернуть им доли в телекомпании — они утверждали, что продали их под давлением Саакашвили, а покупатель Халваши недоплатил им значительную часть суммы. В июле 2014 года первый владелец телеканала «Рустави 2», идеолог «революции роз», бывший посол Грузии в России Эроси Кицмаришвили был найден мертвым в своей машине. Версию о самоубийстве подтвердило официальное расследование, назвав одной из возможных причин большие долги. Однако семья и друзья покойного говорят, что это неправда. Через два месяца после смерти Кицмаришвили бизнесмен Кибар Халваши обратился в суд, заявив, что Саакашвили вынудил его продать телеканал по заниженной цене, и попросил признать сделку незаконной. В свою очередь, владельцы телеканала братья Караманишвили назвали себя добросовестными приобретателями, инвестировавшими в телекомпанию большие суммы.

В ноябре 2015 года Тбилисский городской суд принял решение в пользу Халваши, признав его законным владельцем телеканала и обязав нынешних владельцев передать ему 100% акций телеканала. Апелляционный суд рассматривал дело до лета 2016 года и оставил решение в силе. Затянулись и судебные баталии в Верховном суде: в течение нескольких месяцев там не могли собрать кворум из пяти судей. За это время стороны вылили друг на друга много компромата, оппозиция обвинила Халваши в договоренностях с Бидзиной Иванишвили, а экс-министр обороны Грузии Ираклий Окруашвили сообщил, что настоящим владельцем телеканала был он, а не Кибар Халваши. Правда, после этого заявления Окруашвили исчез из публичного пространства.

«Этот телеканал — флагман проевропейского настроя в Грузии»

Глава фракции «Единого национального движения» в парламенте Роман Гоциридзе говорит, что за годы управления страной правящая партия «прибрала к рукам» почти все частные телеканалы, кроме «Рустави 2»: «Уже добрались и до государственного «Общественного телевидения», которое финансируется из госбюджета. Сформировали новый управляющий совет канала из лояльных власти людей, а совет назначил новое исполнительное руководство телеканала. Как вы думаете, кто оказался во главе телеканала? Бывшие менеджеры из частного телеканала Бидзины Иванишвили GDS, который он продал несколько месяцев назад. И сейчас управляющий совет предлагает на 1,5 года закрыть все передачи на центральных телеканалах — все, кроме новостей. Им не нужны теледебаты, не нужно обсуждение в парламенте, не нужно мнение оппозиции и простых граждан. Конечно, это противоречит закону, ведь бюджет платит «Общественному телевидению» деньги за трансляцию, к примеру, заседаний парламента. И тем более это недопустимо перед местными выборами. Пока общественность сопротивляется этой абсурдной идее, были протесты. Но наступление на наши свободы продолжается».

Под наступлением на свободы оппозиция подразумевает не только усиление контроля над СМИ, но и вмешательство государства в экономику, зарегулированность внутренней политической жизни и слабую внешнюю политику, в которой нет «четких ориентиров».

Иванишвили пришел к власти на волне сильного недовольства авторитарной политикой Михаила Саакашвили: уровень жизни в Грузии был невысоким, избиратели возмущались слишком жесткими методами властей, которыми те боролись с преступностью и коррупцией, а порой и с инакомыслием, правозащитники говорили о жестоком отношении к заключенным в тюрьмах. Иванишвили обещал выпустить всех, кто был арестован «несправедливо», дать субсидии крестьянам, построить 100 новых фабрик и заводов. Вся Грузия знала о его многомиллиардном состоянии, избиратель рассуждал так: если он сумел заработать такие деньги для себя, значит, сможет заработать и для Грузии.

Незадолго до решающих парламентских выборов в СМИ появились видеоролики о насилии над заключенными в тюрьмах — это стало решающим аргументом против Саакашвили. Одержав победу, Иванишвили создал в парламенте коалицию из нескольких известных оппозиционных партий, а лидерам этих партий предложил посты в правительстве. Так, лидер партии «Свободные демократы» Ираклий Аласания стал министром обороны, а один из лидеров Республиканской партии Давид Усупашвили занял пост спикера парламента. Однако к парламентским выборам 2016 года обе партии потеряли влияние на олигарха, пережили раскол, а их лидеры потеряли свои посты в правительстве. Яркий прозападный Аласания вообще покинул Грузию, заявив, что уходит из политики, тогда как несколько его соратников по партии, напротив, получили посты в правительстве.

Оппоненты Иванишвили теперь говорят, что он намеренно расколол устойчивые партии, зачищая таким образом политическое пространство от любых возможных на выборах сюрпризов. «За последние годы фактически полностью разрушена политическая система Грузии,— говорит Роман Гоциридзе.— Иванишвили сделал все, чтобы его бывшие соратники по коалиции не выиграли парламентские выборы осенью 2016-го. Часть лидеров этих партий заманили во власть, другую часть превратили в неперспективных политиков, сами партии деморализованы и расколоты. В парламент они не прошли. Все эти партии были в коалиции и поддерживали Иванишвили. Это было его планом — расколоть партии, чтобы сохранить контроль над всеми».

Раскол случился и в «Едином национальном движении»: в январе этого года власти выпустили из мест заключения бывшего мэра Тбилиси Гиги Угулаву, и вскоре после этого 59 активистов ЕНД вместе с бывшим узником покинули партию, заявив о создании новой партии «Европейская Грузия». В рядах «раскольников» оказались бывший спикер парламента Давид Бакрадзе и бывший глава Совбеза Георгий Бокерия. ЕНД потеряло в парламенте сразу 21 депутата из 27. Теперь в парламенте у «Европейской Грузии» три фракции, а у «Единого национального движения» — одна. Выступают они в одной коалиции и называют своей задачей борьбу с Иванишвили, но одна партия дистанцируется от Михаила Саакашвили, а вторая, напротив, связывает с ним свое будущее.

Главной причиной раскола депутат «Европейской Грузии» Серги Капанадзе называет позицию Саакашвили, который «хотел все контролировать, не находясь в Грузии». «У нас в «Едином национальном движении» была проблема, связанная с личностью Саакашвили,— говорит Капанадзе.— Нет, не с его прошлым, а с его будущим. Мы считаем, что система, когда один человек сам все контролирует, уже устарела. А Саакашвили так не считал. Он требовал полного подчинения. Он считал, что мы не должны идти на второй тур выборов и входить в парламент. А мы считали иначе. Если ты не входишь в парламент, значит, ты откладываешь один из важнейших инструментов политической борьбы. Я понимаю, что для Саакашвили было важно иметь партию, которая беспрекословно выполняет его команды. Но его нет в Грузии, он теряет связь с реальностью. А мы живем здесь».

Раньше Капанадзе работал в МИД Грузии, был активным членом ЕНД, но теперь считает, что оппозиции нужно расширять «фронт борьбы»: «Власти контролируют медиапространство, парламент и партии. Сейчас они хотят менять конституцию, чтобы президента больше не выбирал народ, а назначал парламент. То есть президент тоже будет подконтролен нашему олигарху. Мы не должны допустить, чтобы всю страну контролировал один человек. И в этом контексте очень важна роль оппозиции. Да, у нас произошел раскол, но ничего страшного в этом нет. Нам надо расширять фронт борьбы и набирать новые голоса».

В оценке ситуации вокруг «Рустави 2» обе партии едины и считают, что давление на телеканал связано с его активной прозападной позицией:

«У нас около 70% граждан за евроатлантическую интеграцию,— говорит Капанадзе.— И даже самое олигархическое правительство не может радикально поменять вектор. Поэтому сейчас власть хочет изменить настроения в обществе. Для этого им надо устранить «Рустави 2″. Этот телеканал — флагман проевропейского настроя в Грузии. Пока есть свободное телевидение и оппозиция, развернуть Грузию с ее пути невозможно».

Роман Гоциридзе согласен с бывшим соратником в оценке перспектив: «Это телевидение — последний бастион. Если власть приберет его к рукам, у Грузии появятся серьезные проблемы на ее пути в Европу. Европейские политики неоднократно подчеркивали, что ухудшение ситуации со свободой слова отразится и на легитимности выборного процесса».

В феврале этого года Европарламент проголосовал за предоставление Грузии безвизового режима с Евросоюзом — по словам Гоциридзе, это должно было случиться еще год назад. «Наша власть не особенно стремилась получить этот режим, а из-за проблем с «Рустави 2″ европейцы сами задержали процедуру».

«Эти реформы съели наш бюджет и обесценили экономику»

В «Едином национальном движении» 90% депутатов местного уровня, и в самой партии считают, что противостоять «Грузинской мечте» может только она. На прошлых выборах партии шли с небольшим отрывом: по пропорциональным спискам каждая набрала около 30%, по мажоритарным округам выиграла «Грузинская мечта», но только во втором туре. Общий итог выборов 2016 года: у ЕНД — 27%, у «Грузинской мечты» — 48%. «Несмотря на то что прошлогодние выборы были проведены недемократично и было много давления со стороны властей, «Единое национальное движение» получило на них 27% голосов именно потому, что эту партию связывают с Саакашвили,— говорит Роман Гоциридзе.— На местных выборах ситуация будет более острой: власть дискредитировала себя, не смогла выполнить своих обещаний, экономическая ситуация ухудшается, цены растут, национальная валюта девальвируется, уровень жизни снижается. Так что к осени, к местным выборам, тут будет абсолютно другая реальность».

— Почему вы уверены, что 27% на прошлых выборах связаны с личностью Саакашвили? — спрашиваю я.

— Все видят, какую основательную систему построила его партия за те годы, когда была у власти,— отвечает депутат.— Это прочный фундамент, который трудно расшатать даже при большом желании. Общество уже настолько привыкло к прозрачной системе в патрульной полиции и государственных учреждениях, что даже маленькие инциденты вызывают огромное волнение. Люди привыкли жить по другим стандартам, без коррупции, они превратились в контролеров. Конечно, есть элитарная коррупция, но рядовой житель Грузии теперь не сталкивается с коррупцией каждый день, как это было раньше. И Грузия все же уверенно движется в сторону Европы, НАТО, в сторону свободной либеральной экономики.

В свое время Гоциридзе возглавлял Национальный банк Грузии, а сейчас в парламенте у него должность заместителя главы комитета по финансам. Подписание договора о свободной торговле с Евросоюзом и предоставление Грузии безвизового режима с ЕС он считает результатом политики, которую проводило правительство Саакашвили. «Еще в 2007 году мы в одностороннем порядке аннулировали таможенные пошлины, что для многих выглядело странно. Мы открыли наш рынок для всех. Вся постсоветская экономика характеризуется протекционизмом. А мы построили принципиально новую модель. И в итоге наша либеральная экономика без протекционизма привела к договору о свободной торговле с Евросоюзом. И хотя последние пять лет власть пытается усилить роль правительства в экономике, вводит запреты, субсидирует разные отрасли, но главную экономическую парадигму государства ей не удалось изменить. И эта парадигма — открытая либеральная экономика и интеграция с Евросоюзом»,— говорит Гоциридзе.

Президент Новой экономической школы в Тбилиси Паата Шешелидзе называет успехи Грузии на ее пути в Европу исключительно заслугой самой Европы. Шешелидзе нельзя упрекнуть в поддержке какой-то политической партии, но нынешнюю власть он критикует нещадно:

«Перед Новым годом мне позвонил журналист и спросил, могу ли я назвать хоть одну заслугу нашей власти в экономике. Я два дня думал и ничего не придумал».

— А успехи на европейском направлении?

— В Европу мы идем, потому что ЕС взял нас на буксир и тащит. Я не вижу каких-то серьезных действий нашей власти в этом направлении. Сейчас сами европейцы более активны в отношении Грузии и все время хотят нам дать какие-то новые удобные механизмы.

Безвизовый режим и договор о свободной торговле с Европой дают Грузии прекрасные возможности, считает экономист, но экономическая ситуация в Грузии такова, что использовать их в нынешних условиях непросто.

В последние годы рост экономики Грузии не превышал 3%. При Саакашвили рост был 6-7%, о чем постоянно напоминает оппозиция. Правительство в ответ на критику напоминает о кризисе во всем регионе, да и в Европе, где есть страны с ростом не выше 2%. Но Паата Шешелидзе называет такие оправдания ерундой: ухудшение экономического положения в стране, по его мнению, напрямую связано с некомпетентностью правительства. После прихода к власти «Грузинская мечта» реализовала свои предвыборные обещания: новое правительство запустило трехлетнюю программу поддержки сельского хозяйства, которая предполагала бесплатную обработку крестьянских земель, бесплатную или дотационную выдачу крестьянам зерна для посевов, инвентаря, удобрений, а также стало субсидировать дешевые кредиты в этой отрасли. По словам Шешелидзе, программа не оправдала себя: отрасль за это время не выросла, а сократилась, при этом съела очень много денег.

Еще одним заманчивым обещанием предвыборной программы Иванишвили была реформа здравоохранения, которое он обещал сделать доступным для всех. «Они ввели всеобщее медицинское страхование, что подразумевало минимальное бесплатное обеспечение доступа к здравоохранению и в большой мере дотационное лечение,— рассказывает Шешелидзе.— Например, врачи ставили диагноз бесплатно, а операции оплачивались из бюджета в размере 30%, 70% или 100%, в зависимости от тяжести случая. Но эта система была плоха тем, что ее бюджет рос каждый год. Когда люди знают, что услуга бесплатна, они идут к доктору, надо им это или нет. А доктора или их менеджеры завышали расходы. И цены на лекарства, которые они использовали в больницах, и стоимость медицинских услуг были завышены. В этой сфере появилась коррупция. Страховые компании должны были развиться, адаптироваться к рыночным условиям. А сейчас все они смотрят на государство».

Главным же итогом социальных реформ мой собеседник называет финансовое положение страны:

«Эти реформы съели наш бюджет и обесценили экономику. В последние годы на здравоохранение Грузия тратила более 3 млрд лари в год. Именно в этой сфере у нас самый большой бюджет. Это значительно больше, чем предусмотрено на оборону и образование».

С неправильной монетарной политикой властей связана и девальвация национальной валюты, говорит Шешелидзе: «Правительство за один год напечатало в два раза больше лари, чем это делалось за три года. Резервных денег стало вдвое больше. В основном эти деньги шли на финансирование госрасходов через банки, а банки, конечно, провоцировали обесценивание лари. Это было драматическое решение. Правительство не должно было этого делать. Но у них росли социальные обязательства, и они не могли найти другого способа их выполнить. Они не смогли создать климат, который способствовал бы частным инвестициям в таком количестве, чтобы перекрыть необходимость в деньгах». Эксперт говорит, что изначальная ошибка властей заключалась в уверенности, что можно субсидировать всю социальную сферу: «Потраченные ими деньги и ресурсы могли пойти на поддержку рыночно ориентированных проектов. А вместо этого правительство просто печатало деньги и платило ими за свои обязательства, не дав развиваться частному сектору».

В 2016 году правительство предложило новую антикризисную программу. Одним из ее пунктов стало ограничение потребительских и ипотечных кредитов в американской валюте, которой в Грузии доверяют больше, чем собственной. Власть запретила банкам выдавать кредиты в долларах на сумму меньше 100 тыс. лари. Правительство увеличило и пошлины на нефтепродукты, табак, старые автомобили и автомобили с правым рулем. «На все эти меры власть придумала причины: акцизы на сигареты повысили, чтобы люди меньше курили; на автомобили — чтобы больше пешком ходили; на старые автомобили — чтобы сберечь экологию. На самом же деле правительству просто нужны деньги»,— отмечает Шешелидзе.

Эксперт убежден, что власти увеличили бы все налоги в стране, если бы этому не мешал Акт свободы, ограничивающий вмешательство государства в экономику и внесенный в грузинскую конституцию еще в 2011 году, когда экономическую политику в стране определял известный либертарианец Каха Бендукидзе. «По Акту свободы подоходный налог не может быть больше 20%,— говорит Шешелидзе.— Но в последнее время в парламенте начались разговоры, что этот акт надо упразднить: мол, недемократично, что парламент не может изменить налоги. На самом деле наша система очень демократична: народ сам может принять решение об изменении конституции на референдуме. А то, что власти сегодня вводят все больше ограничений, ничем хорошим не закончится».

«Нельзя даже сравнить с тем, что было во время правления Саакашвили»

Госминистр по евроинтеграции Грузии Виктор Долидзе полон оптимизма: экономические трудности, по его мнению, носят временный характер, «Грузия становится членом европейской семьи». Соглашение о свободной торговле между Грузией и странами ЕС, которое с лета 2016 года позволяет торговать без пошлин, по словам Долидзе, уже привело к росту инвестиционной привлекательности Грузии: «Гражданин любой страны может открыть в Грузии бизнес и продавать отсюда свою продукцию в Европу без пошлин. Третьи страны уже этим заинтересовались. Вот Китай, например, с его концепцией One Belt One Road сейчас очень заинтересован в Грузии — и не только из-за проекта «Шелкового пути», хотя это тоже серьезный проект».

С начала апреля грузинские граждане смогут ездить в Европу без визы, а венгерская авиакомпания Wizz Air уже сейчас продает билеты из аэропорта Кутаиси на рейсы в европейские города по €40. В связи с открывшимися преимуществами власть и рассчитывает на рост инвестиций и туризма.

Пока страна не получила статус кандидата в члены Евросоюза, но и это, по словам Долидзе, непременно случится: «Нам просто надо работать. Проводить реформы, заниматься инфраструктурой. Сейчас у нас началась реформа образования. Идет реформа в Министерстве обороны — да, она непопулярная, потому что связана с сокращениями, но мы проводим ее, чтобы соответствовать стандартам НАТО».

В целом заслуги предыдущего правительства в развитии отношений с Европой министр признает, считая, что нынешнее правительство тоже прилагает активные усилия в этом направлении.

Я напоминаю о «Рустави 2» — давление на телеканал не может не отразиться на европейских перспективах Грузии.

— В давлении нас обвиняет оппозиция, которая, будучи у власти, сама начала притеснять всех и нарушать права и свободы,— спокойно отвечает Долидзе.— Это ни в коем случае не означает, что нынешнее правительство должно повторять те же самые ошибки. И мы не собираемся их повторять. Мы очень внимательно наблюдаем за судебным процессом. Но там нет политической проблемы. Если мы сейчас начнем разбираться, кому принадлежит «Рустави 2», вы найдете в списке бывших владельцев около 20 человек. Никто не знает, что там было и как. Мы знаем одно: «Рустави 2» принадлежит Михаилу Саакашвили. А все эти агрессивные выступления Гварамии и его друзей — ну это неправильно. Если вы понаблюдаете, как работает «Рустави 2», вы поймете, что его нельзя назвать независимым телевидением.

— Это оппозиционное телевидение.

— Да, это оппозиционное телевидение. И это нормально. И мы не должны быть вовлечены в этот переполох коммерческого характера. Я не думаю, что тема «Рустави 2» станет причиной для того, чтобы как-то притормозить наши европейские, евроатлантические интеграционные процессы и перспективы. Все наши партнеры на Западе во всех своих отчетах пишут, что Грузия и ее демократические институты развиваются. Конечно, у нас не на 100% все хорошо, и нигде так не бывает. Но нельзя даже сравнить с тем, что было во время правления Саакашвили,— сейчас Грузия живет свободнее.

Термин «коммерческий спор» в отношении конфликта вокруг «Рустави 2» звучит не впервые. В правительстве и парламенте конфликт вокруг телекомпании называют именно так — коммерческим спором. Виктор Долидзе считает, что оппозиция, потерявшая власть, намеренно усугубляет ситуацию, обвиняя нынешнее правительство в преследовании телеканала: конфронтация помогает в политической борьбе. «Все эти слова про «большого брата» не имеют смысла: Грузия уверенно идет в Европу, наше правительство делает для этого все от нас зависящее»,— говорит Долидзе.

Доказать, что Бидзина Иванишвили связан с российскими властями, оппозиция действительно не может. К налаживанию отношений с Россией грузинская власть не призывает, в беседах с журналистами чиновники непременно упоминают «оккупированные территории», но и критики России из их уст почти не слышно.

В качестве аргумента оппозиция может привести лишь заключенный в январе этого года контракт с российской компанией «Газпром экспорт», который считается невыгодным для Грузии.

«Почти 15 лет у Грузии с «Газпромом» был контракт, по которому наша страна, в обмен на транзит российского газа в Армению, получала 10% этого газа,— объясняет Роман Гоциридзе.— Теперь контракт изменен по инициативе российской стороны — Грузия будет получать только деньги за транспортировку российского газа в Армению. За те деньги, что мы получим от России за транзит газа, мы не сможем купить и половины того, что мы получали натурой. Теперь цену транзита и стоимость продаваемого нам газа каждый год будет устанавливать «Газпром». То есть газ превращается в предмет торгов, а «Газпром» вошел в Грузию как новый энергетический игрок на энергетическом рынке».

Оппозиция намерена обсуждать этот контракт в парламенте, но узнать детали сделки ей вряд ли удастся: они не разглашаются. «Мы не знаем, что это за контракт, прописаны ли в нем гарантии того, что однажды «Газпром» не повысит нам цену на газ вдвое,— говорит Сергей Капанадзе.— Сейчас цена газа, который мы будем покупать у России, на $1 меньше, чем тот, который мы покупаем у Азербайджана. Но сколько он будет стоить через год? И где гарантии, что однажды зимой не возникнут какие-то проблемы, в результате которых наши граждане останутся без газа? Мы это уже проходили».

Негативно оппозиция оценивает и внешнюю политику Грузии. Бывший глава МИД Грузии Григол Вашадзе говорит, что сегодня «у Грузии нет внешней политики», а нынешнее правительство «не знает, чего хочет»: «У них нет позиции по Украине, Сирии и Палестине. Главный их принцип — сидеть тихонько и никого не раздражать. Из-за этой политики Грузия чуть не исчезла с европейских радаров». Вашадзе вступил в ЕНД совсем недавно, после раскола. Говорят, что его пригласили, чтобы укрепить международные связи партии, потерявшей сразу несколько десятков известных на Западе политиков. Он жестко критикует растущие социальные расходы государства: «Если экономика не растет, а людям нечем кормить детей, как можно выбрасывать 400 млн лари на пахоту сельхозземель? Мы что, не понимаем, что голодным людям не нужен безвизовый режим с Европой? Если мир вокруг нас сошел с ума, кругом война и растущие угрозы, как мы можем 265 млн лари выбрасывать на футбол и при этом сокращать армию? Почему наше правительство делает вид, что мы — Люксембург?»

«Европа спасла нашу демократию»

Узнав мнения представителей власти и оппозиции о ситуации в стране и влиянии на нее телеканала «Рустави 2», я отправляюсь в представительство НАТО в Грузии, чтобы понять, как оценивают происходящие здесь события международные наблюдатели. Глава представительства Уильям Лахью говорит, что страна обязательно вступит в НАТО, но сегодня решение по этому вопросу зависит от каждой страны—участницы альянса, и консенсуса пока нет. Поэтому альянс предлагает Грузии проводить реформы и развивать сотрудничество. Сотрудничеству этому уже много лет: совместный центр по обучению военнослужащих создан на грузинской военной базе в Крцаниси, открыты Школа развития обороны и Центр боевой подготовки. «В Крцаниси обучаются военные на уровне взводов, там работают шесть наших офицеров, остальные — грузинские военнослужащие,— говорит Лахью.— Центр боевой подготовки открыт в рамках американской программы, но мы можем использовать его технические возможности. Что он собой представляет? Это компьютерная комната для обучения офицеров — симулятор боя, на котором виртуально могут учиться сразу 12 солдат. Все это нужно для подготовки грузинских офицеров и солдат для международных миссий НАТО».

В рамках миротворческой миссии НАТО в Афганистане несут службу 870 грузинских военнослужащих. Грузинский контингент участвует и в миротворческой миссии Евросоюза в Центральной Африке. Но, несмотря на сотрудничество в этой сфере, количество грузинских граждан, поддерживающих вступление страны в НАТО, за последний год снизилось до 61%. Лахью признает, что разочарование в грузинском обществе есть: пригласительного билета в НАТО слишком долго ждут и элиты, и простые граждане, считавшие, что вступление в альянс улучшит их экономическое положение. В просветительских целях представительство НАТО даже проводит встречи с общественностью, где рассказывает о принципах альянса.

«Мы объясняем, почему так важны для нас реформы и вопросы демократии,— говорит Лахью.— Демократия — это ценность НАТО. Чтобы люди не думали, что мы будем решать все их проблемы. Если Грузия хочет стать членом НАТО, то мы всего лишь помогаем ей подготовиться к этому, но реформироваться Грузия должна сама, чтобы убедить других членов НАТО в том, что она готова. И поэтому важны в том числе и экономические реформы. Если у человека нет работы и он не может обеспечить семью, он не думает о НАТО и ЕС. Основа для безопасности — это хорошая экономика. Хотите защищать свою страну и иметь стабильные политические условия — тогда обеспечивайте работой людей, развивайте экономику, проводите экономические реформы».

Представитель НАТО не разделяет негативизма грузинской оппозиции: по его мнению, реформы в Грузии проходят вполне эффективно, а разделение спецслужб и МВД, Министерства юстиции и прокуратуры способствует демократизации Грузии.

Политическая жизнь стала более либеральной, говорит Лахью, и любой гражданин может критиковать власть. «Реформы идут, хоть и медленно,— отмечает Лахью.— Сейчас обсуждается реформа конституции, в которой не урегулированы отношения между президентом и премьером во время правительственного кризиса, а также есть проблема по гостайне: слишком много секретных сфер, запретов и нет четких правил доступа к государственной информации. Нужно больше прозрачности в отношениях между СМИ, гражданами и государством. Это, конечно, очень тяжело, потому что в Грузии еще сильны постсоветские традиции, а все законы создавались здесь в свое время для контроля над людьми. И это надо менять, чтобы граждане контролировали государство, а не наоборот. И на уровне политической культуры это тоже надо менять. Но для этого нужно время».

Сравнивая нынешнее правительство Грузии с предыдущим, Лахью подчеркивает, что сейчас свободы слова в Грузии больше, «если не брать во внимание историю с «Рустави 2″».

— А что с «Рустави 2»? — спрашиваю я.

— Мы очень внимательно следим за этим делом, но в наши задачи не входят советы грузинскому правительству по поводу юридических вопросов. В этой сфере только сами суверенные государства должны принимать решения. Однако отдельные члены НАТО могут иметь свое мнение по этому вопросу и давать советы, в том числе Евросоюз.

2 марта Верховный суд Грузии вынес решение о передаче телекомпании «Рустави 2» Кибару Халваши. Вечером того же дня посольство США в Грузии распространило заявление, в котором говорилось о важности плюрализма в СМИ «для демократического роста Грузии и ее евроатлантических устремлений». Решение Верховного суда, по мнению США, «может фактически ограничить доступ голоса оппозиции в СМИ».

3 марта Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) приостановил исполнение решения суда высшей инстанции Грузии до 8 марта — за пять дней ЕСПЧ должен был внимательно ознакомиться с иском телекомпании. 7 марта случилось беспрецедентное событие: Страсбург принял иск телекомпании к рассмотрению и продлил вето на решение Верховного суда Грузии «на неопределенный срок». Как известно, дела в ЕСПЧ расследуются годами — и все это время телекомпанией будут владеть братья Караманишвили. ЕСПЧ также запретил правительству вмешиваться в редакционную политику телеканала.

На экстренном брифинге директор «Рустави 2» Ника Гварамия подчеркнул, что впервые в международной практике ЕСПЧ экстренно вмешался в процесс, связанный с конфликтом вокруг СМИ: «Европа спасла нашу демократию».

Представители грузинской власти были ошеломлены. Глава МИД Грузии срочно отправился в Страсбург, а спикер парламента Ираклий Кобахидзе фактически противопоставил Страсбург и Тбилиси. «После того как дело было передано в Страсбург, изменился его контекст,— заявил политик в ток-шоу на «Рустави 2».— До сих пор дело называлось «Халваши против Караманишвили». Сегодня уже дело называется «»Рустави 2″ против Грузии». Наша обязанность — защитить Грузию и престиж наших институтов. Я уверен, что в этом противостоянии победителем выйдет Грузия».

Зато президент Грузии Георгий Маргвелашвили, который находится в вялой конфронтации с олигархом Бидзиной Иванишвили и лояльным ему правительством, поддержал решение ЕСПЧ: «Мы приветствуем это решение. Это очередной месседж в адрес Грузии со стороны Европы о том, насколько важны для Европы наша демократия, свобода слова, грузинская государственность и европейский выбор грузинского народа».

Источник: Коммерсантъ