Революция на заборах. Остров Свободы после Фиделя

— Это невозможно [ it ’ s impossible ],   — ответила мне продавец сувенирного магазина в Гаване на вопрос о наличии у неё футболки с изображением Фиделя.

Количество товаров с Че Геварой на Кубе сложно даже вообразить. С Фиделем почему-то оказалось «невозможно». Про себя сославшись на сложности английского языка, я повторил свой вопрос в куда более туристическом Варадеро, на что получил столь же категоричный ответ. «Itsimpossible, — сказали мне, уточнив: Police«. Оказалось, любое изображение Фиделя, по завещанию самого команданте, может привести к культу личности. А этого Кастро не хотел.

В аэропорту Гаваны примерно в одно время на посадку заходят один рейс из России — из столичного Шереметьева — и четыре из Штатов: Вашингтон, Нью-Йорк, Майами, Атланта. В зоне выдачи багажа — реклама китайских компаний, производителей мобильной электроники.

На улице — полуторачасовая очередь в обменник. По давно установленным правилам самая невыгодная валюта на Кубе — американский доллар. Государство, в ответ на санкции, взимает 10 % от суммы обмена в долларах. Евро под санкции не попадает, и его можно примерно 1 к 1 поменять на кубинский конвертируемый песо — CUC (кук). Есть ещё неконвертируемый песо — та валюта, в которой простые жители Острова Свободы получают зарплату. 1 кук — 25 простых песо.

В Гаване и Варадеро такая бивалютная система выглядит как рудимент. Куки принимают с охотой и в совсем крохотных нетуристических кафе, которые у нас бы назвали забегаловкой, и на рынке, при этом сдачу стараясь давать в песо, пересчитав по немного заниженному курсу. Оно и понятно: блага в крупных городах ассоциируются лишь с тем, чем пользуются приезжающие сюда туристы. Здесь не встретить, как в Санта-Кларе, продавца местных уличных сладостей, категорически отказывающегося от куков. Или продовольственных магазинов, где целую полку занимают бутылки одного и того же отбеливателя, а единственной паре джинсов выделяют отдельный прилавок.

Давно стали символами Кубы американские автомобили 50-х — ровно такие же блестящие и ухоженные, как на кадрах какой-нибудь передачи о путешествиях десятилетней давности. В гораздо большем количестве представлены не такие яркие, но явно работящие «Жигули», «Нивы», «Волги», «Камазы», «ГАЗы», «Москвичи», «ЗИЛы» 70-х — 80-х; многие из этих заводов ушли в историю вместе со страной-производителем. В редком сегменте «новый автомобиль» обильно представлен китайский автопром.

Огромным тюльпаном конструктивизма высится средь обветшалых построек невысокой Гаваны дипломатическая миссия СССР — России. В прилегающих кварталах ютятся особняки иностранных посольств. Окружённое высоким бетонным облупленным забором, увенчанным колючей проволокой, здание видится новому поколению удивительным памятником истории. Таким же памятником, как в столичном Музее Революции — графики экономических и социальных успехов свободного народа, обрывающиеся 1990-м годом.

Гостиницы на Кубе дорогие, и зачастую неоправданно. Поэтому останавливаться лучше в каса партакуляре — правительство давно лицензируют апартаменты частных лиц. Расположенные, как правило, в самых удобных местах, стоимостью в 30 кук за ночь, они позволяют посмотреть на быт кубинской семьи, давая возможность заглянуть за романтическую пелену, созданную путеводителями, легендами об отважных бородатых революционерах и рассказами любителей пляжного отдыха.

Сеньора Ромелья (Гавана)

Сеньора Ромелья сдаёт две комнаты в старом испанском колониальном доме в центральной части кубинской столицы. В доме ей принадлежит половина первого этажа. Очень высокие потолки. Очень высокие и при этом необъяснимо узкие двери. Рядом с входной дверью — какие-то ритуальные фигуры, связанные не то с сантерией, не то ещё с каким-то местным культом. На самой двери — католический крест, а в комнате четыре вариации «Тайной вечери» да Винчи. В гостиной постоянно работает телевизор с островным аналогом «России 24».

Добрая пожилая женщина, мать четверых уже давно взрослых сыновей, ведёт своё нехитрое хозяйство на пару с мужем. Русские у неё никогда не останавливались. В основном гости из Канады и Германии, хотя последние полгода к ней зачастили американцы.

Её сыновья были подростками в голодные 90-е. Ни она, ни её муж не говорят о политике. Кто-то из близких родственников, вероятно, один из сыновей, уже давно обосновался в Майами — на фотографии на столике счастливые кадры оттуда. На внутренней стороне дверцы шкафа, в котором хранится всякая хозяйственная утварь вроде ниток и иголок, висит звёздно-полосатый флаг, напомнивший известный фильм «Свадьба в Малиновке»: «Опять власть меняется».

Утром из похожего дома напротив, соседствующего с круглосуточной бесплатной поликлиникой, к ней приходит чернокожая девушка, которая моет пол и убирается в комнатах постояльцев. Дом напротив похож внешне, а внутри — грязные неоштукатуренные стены, канаты электрических проводов, свисающие с потолка, дед, целый день сидя на пороге курящий сигары, жильцы, посещающие ларёк с «социальным» хлебом.

В будний день Гавана удивляет большим числом людей, которые просто ходят, просто сидят, просто говорят. Не идут куда-то, не отдыхают и говорят не о чём-то. И кухня у кубинцев такая же: просто варёный рис, просто жареный банан.

Даниэль (Варадеро)

Даниэль — ведущий на местной радиостанции. Его жена работает секретарём в больнице. Пятилетний сын готовится к школе, всё свободное время смотрит телевизор и пытается играть в шахматы — жаль, что из родителей никто не умеет.

Даниэль гордится, что по выпуску из университета ему пожал руку Фидель Кастро.

По его словам, вся зарплата уходит на бытовые нужды, и еле-еле удаётся сводить концы с концами. В его понимании это легко объясняется социализмом. Он говорит, что сложно найти приличные вещи на Кубе. Айфон на остров официально не завозят, вот и ему пришлось приобрести у перекупщика какой-то бэушный из Штатов.

Его небольшой домик, на котором не видно знака лицензирования для сдачи в наём, теряется в сотне таких же, расположенных в районе, который у нас назвали бы частным сектором. Хотя ориентироваться в Варадеро просто: несколько десятков пронумерованных параллельных улиц упираются в главную, идущую вдоль пляжа. По главной улице 6 января, в память о прибытии Фиделя в Гавану в 1959 году, проехала торжественная автоколонна с машущими флажками из старых школьных автобусов пионерами и грузовиками с трудящимися.

Главное, что привлекает туристов в Варадеро, — 24 километра белоснежного песчаного пляжа. В остальном — это давно уже не Краснодарский край, это пока ещё небольшой поселок в Крыму. «Здесь со времён СССР ничего не строили!» — удивляется завсегдатай острова канадский турист.

Сеньор Пимиэнте (Санта-Клара)

В Санта-Клару туристов привозят на автобусе из других городов, чтобы посетить два места: мемориальный комплекс, посвящённый захвату бронепоезда революционерами, и мавзолей Эрнесто Че Гевары. Но ни один из посетивших эти места не скажет, что Санта-Клара производит впечатление.

А она производит. Только к мавзолею Че, расположенному на окраине города, надо не подъезжать на автобусе, а идти от центра пешком. Через улицы, наполненные телегами, запряжёнными худыми лошадьми, мимо грязных лотков с фруктами и многочисленных парикмахерских. Вдоль живых заборов — высоких кактусов, высаженных плотными рядами вокруг полуразрушенных домов.

Сеньор Пимиэнте — 81-летний мужчина, сдаёт апартаменты рядом с центральной площадью. Он очень доходчиво изъясняется на испанском даже с теми, кто этого языка совсем не знает. На стене его гостиной висит большой портрет Че Гевары. Рядом — боевые награды. Всю жизнь, начиная с 1958 года, когда он находился в отряде под командованием команданте, он посвятил военной службе.

Пока его жена и дочь готовят завтрак для постояльцев, Пимиэнте идёт в булочную за хлебом. Когда просишь его сфотографироваться на память на фоне наград, он надевает бейсболку цветов национального флага с надписью Cuba и отводит на секунду печальный взгляд в сторону: он старался делать всё правильно. Прощаясь, просит передать привет России.

Санта-Клара могла остаться в памяти сеньором Пимиэнте или парнем, восхищённо поднявшим вверх большой палец, узнав, что ты русский. Но на вокзале подошёл работяга, красивший заборы, и на хорошем английском поинтересовался: как нам живётся сейчас, таким хорошим, приезжающим к ним на остров? «Вот у нас — социализм. Денег нет…»

Ноями (Гавана)

Размеренно неспешный образ жизни местных жителей подтверждает необходимость добираться везде сильно заранее. В гаванский аэропорт, если находишься в другом городе, лучше добираться за сутки. Таксист, который должен был вести на автовокзал, не приехал. Автобус в Гавану опоздал на три часа.

Ноями — медсестра, работающая на пункте переливания крови, — сожительствует с Мари, врачом интенсивной реанимации. Ухоженные, по-настоящему хорошо выглядящие женщины. Их небольшая квартира не по-кубински современно обставлена, с удивительным вкусом. Хозяйка объяснила возможность найти нужные вещи «чёрным рынком».

Мари работает сутки через двое. Хорошо говорит по-английски.

К врачам на Кубе относятся уважительно. Они — важная составляющая интеллигенции. Уровень зарплаты и высокий профессионализм многих побуждает уезжать в США, при этом позволил Ноями купить квартиру. Частную собственность на Кубе разрешили пару лет назад. Но иностранцы купить ничего не могут — а то уже давно бы всё скупили.

Дорога до аэропорта занимает меньше часа. Старая «семёрка» с деревянными, вместо изношенных пластиковых, элементами интерьера. Вдоль дороги — выцветшие щиты, на которых Кастро, Че и Ленин что-то вещают по-испански. И бетонные заборы, профессионально разукрашенные символами революции, партийного молодёжного движения и 26 июля. «Руссиан гуд кар!» — говорит водитель. «Ауди дизель мотор!» — он умудрился впихнуть в советские «Жигули» немецкий двигатель и автоматическую коробку передач.

Впереди виднелся аэродром, на который садился боинг «Американских авиалиний».

Сергей Горбачев — младший

Фото автора

 

 

Запись опубликована в рубрике Авторские колонки, Новости. Добавьте в закладки постоянную ссылку.

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *